Вытравливание было двоякого рода: высокое и глубокое, смотря по тому, возвышался ли изображаемый предмет над поверхностью или наоборот.
В первом случае изображение представляло плоскую выпуклость, а во втором походило на рисунок, гравированный на меди. По различию колеров было черное и золотое вытравливание. В первом случае вытравленные углубления натирали смесью черного пороха и прогорклого масла, затем подвергали нагреванию, и масло улетучивалось, а черная окраска оставалась в углублениях. При вытравливании золотом, которое часто соединяли с черным способом, поступали так, как при гравировании и золочении.
Вообще вытравливание состояло в том, что на приготовленную железную или стальную поверхность накладывали пасту, состоявшую главным образом из воска, асфальта и древесной смолы; впрочем, каждый мастер имел собственный рецепт для приготовления пасты. Смесь эту разогревали, тонко накладывали на металлическую поверхность и, слегка прижав, выводили желаемый рисунок грифелем из дерева, кости, стали или даже иглой из щетины так, чтобы штрихи проникали через восковую смесь до самого металла. Потом делали из воска вокруг всего возвышенный ободок и наливали крепкую водку, которая состояла из уксусной кислоты, серной кислоты и алкоголя. Но каждый мастер держал в тайне состав, чтобы действие ее было сильнее. Требовалась большая опытность для удаления водки вовремя, чтобы кислота не слишком глубоко проела сталь или чтобы рисунок не получился слишком слабым. Если рисунок и не выходил с желаемой отчетливостью, то все-таки редко решались вытравлять второй раз.
В начале XVI века немецкие латы стали украшать особенным способом, а именно живописью по голубоватому металлу. Это делалось в высшей степени просто. На голубоватую поверхность накладывали воск и производили рисунок грифелем, как при гравировании на меди, так глубоко, чтобы был виден металл. Затем вещь моментально погружали в крепкий уксус, и этого было достаточно, чтобы голубая окраска сошла с мест, не покрытых воском. Если наливали скипидар, то рисунок выходил светлым на голубом фоне. На голубоватом железе нередко воспроизводили рисунки посредством скобления. Такие работы встречаются в XVII веке.
Делали еще украшения посредством золотоплавления, которое состояло, в противоположность своему названию, из наложения листового золота. Это производилось особенным образом: брали очень хорошо вычищенный металл, нагревали его до тех пор, пока железо станет ворониться; потом накладывали на него листовое золото и подправляли гладилкой, чтобы совершенно сровнять золото с грунтом. Подобное украшение мы находим на прекрасных аугсбургских латах 1510 г.
С незапамятных времен металлические поверхности украшали чернью — ниелло. Бринкман говорит, что еще Плиний упоминает о подобных египетских работах; не меньше описывает их пресвитерианец Феофил (Theophilus) в своем Diversarum autium schedula — почти так или еще подробнее, чем Челлини в своих трактатах. Под названием работ ниелло (niello) надо понимать награвированные рисунки на золотой, серебряной или какой другой металлической поверхности, которые выполняются темной серно-металлической массой нигеллум (nigellum), как ее называли древние. (В настоящее время такие технические работы исполняются у нас в Туле.) Нигеллум состоит из смеси серебра, меди и свинца в чистейшем виде, в отношении 1:2:3. Соответственные изображения из темно-серого металла на светлом фоне представляются прекрасными и величественными.
Эта техническая работа, без сомнения, перешла с Востока в Италию через Персию, где и теперь еще занимаются ею, а уже оттуда через монахов в начале Средних веков в Германию. Она, большей частью, применяется при отделке рукоятей для мечей, ножен, преимущественно для колющего и рубящего оружия и редко — оборонительного. Только на Востоке находим мы шлемы и панцири, украшенные ниелло.
В Средние века одни итальянцы производили такие работы. В XVI веке это производство пришло сильно в упадок.
Теперь обратимся к другого рода украшениям, достойным внимания, как по своей древности, так по красоте и необыкновенной прочности. Это тауширная работа (по-итальянски — tausia, по-латыни — tarsia, по-английски — empaistic work); она состоит во вкладывании золота или серебра в железо или сталь. Многие писатели смешивают ее с работами из дамасской стали и называют «насечкой», но это неверно, хотя во Франции долго еще в этом ошибались и вводили и других в заблуждение. В Италии она появилась в XVI веке под именем «лаваро аль Аззимина» (Lavaro all’Azzimina) или «ала Гемина» (alia Gemina); оба этих названия арабского происхождения. На Западе это производство было известно с древних времен и использовалось при отделке колец, замков и др. Германцы тоже были сведущи в этом даже при Меровингах, когда хотя и не имели самобытного искусства, но и с порядочным успехом исполняли подобные работы. Впоследствии тарсиа была забыта на Западе, а этим занимались только индийцы, персы и арабы, от которых потом испанцы и итальянцы опять заимствовали производство таких работ. В начале XVI века процветало оно в Толедо, Флоренции и Милане, и тамошнее оружие, отделанное таким образом, возбуждало всеобщее удивление. Производство это состоит в том, что берут железную пластинку и гравируют на ней какой угодно орнамент, а в сделанные углубления вкладывают маленькими частичками золото или серебро, вгоняя его ударами плоских молоточков. Некоторые полагают, что необходима глубокая гравировка, чтобы лучше укрепить вложенные частички; но это вовсе не требуется, так как готовые пластинки потом подвергаются нагреванию и вклад совершенно соединяется с нижним слоем. В работе этой различают два разных способа: вколачивание и накаливание. В первом случае вклад представляется на одном уровне с пластинкой, а во втором он возвышается над поверхностью как барельеф. Последний способ, который выполнялся преимущественно в Испании, гораздо труднее, потому что выдающийся вклад требует поправки, а при первом способе поверхность просто сглаживается и полируется, прежде чем железо подвергается голубой или серой окраске. Надо заметить, что тауширную работу можно было производить только на небольшом протяжении, тогда как большие поверхности покрывались листовым золотом и сглаживались гладилкой.
Во второй половине XV века появились совершенно новые декоративные работы по железу. Это так называемое repousse, или чеканное дело. Уже в бронзовое время подобные работы исполнялись по золоту разными народами, жившими на Крайнем Севере, а во время процветания Византии подобное техническое искусство составляло главную часть промышленности. Впоследствии варварские народы стали украшать латы, щиты и т. п. такими работами, которых коснулась культура древних; но твердость железа представляла всегда большое препятствие к пластическим изображениям, которые составляют преимущество этих работ. С развитием ковки и плющения железа поднялось оружейное дело, и из железа стали приготовлять удивительно изящные предметы.
Чеканной работой, в тесном смысле этого слова, называют изображение рельефного рисунка на листовом железе или жести посредством молотков и пунктирной иглы. Техническая работа очень трудна по железу, потому что надо его держать, смотря по обстоятельствам, в более или менее накаленном состоянии. Работа всегда начинается с оборотной стороны, чтобы выгнать общую пластическую форму, затем продолжается более тонкая отделка, и лист поворачивают то той, то другой стороной, отсюда и произошло французское название repousser — противодействовать. Лучшие работы такого рода представляют Милан, Флоренция, Аугсбург.
Другая техническая отделка, которая имеет много сходства с последней, — это резьба по железу. В этом случае берется большой кусок железа или другого какого-либо металла, и рисунок режется грабштихелем и резцом. В XVI веке итальянцы превзошли всех в резьбе по металлу, но в XVII веке уже появляются французские и немецкие мастера, которые опередили их по красоте своей работы. По роду обрабатываемых предметов repousse использовалось преимущественно для оборонительного вооружения, а резьба по металлу — для украшений рукоятей мечей, шпаг, кинжалов, ружейных замков, стволов, стремян, уздечек и т. п. Работы repousse и резьба по металлу производились большей частью в Милане, Флоренции, Венеции, а позже также в Аугсбурге и Мюнхене, где часто соединяли их с золочением и тауширной работой. В начале XVII века в Испании применялись к украшению оружия пунктирные работы в соединении с золочением, но при этом орнамент имел мало значения и походил больше на инкрустацию; такого рода техника ясно доказывает упадок творчества изящной технической работы.
В декоративном деле уже в начале Средних веков использовали финифть не только одни золотых дел мастера, но и украшали ею разного рода оружие. Мы можем проследить развитие ее в разных степенях, начиная с перегородчатой и кончая живописно выполненными финифтяными картинами. Так, с ранних времен использовалась преимущественно как украшение мечей и щитов клетчатая финифть; для седел и сбруи — сетчатая и позже для ножен и эфесов мечей и шпаг — прозрачная, рельефная финифть, которая особенно была в употреблении во Франции и Италии. Живописная финифть встречается именно в XVII веке как роскошь при отделке ружей, пороховниц.
Гравирование или резьба по слоновой кости практиковались сначала для украшения седел и эфесов мечей и кинжалов, а позже рукояток и пороховниц. Резьба по кости требует хороших художников-резчиков, и очень многие из них занимались именно отделкой оружия. Они основали особую отрасль искусства — гравирование по слоновой кости, техника которой представляет много трудностей, потому что разветвление волокон идет поперек их направления. Поэтому мелкие работы исполнялись на внутренней стороне слоновой кости. По окончании гравирования их покрывали черной или другой краской, поверхность слегка скоблили и полировали, так что только рисунок оставался цветным. Работы редко производили на слоновой кости, и они не представляли тонко отделанных рисунков.
Гораздо легче исполнять красивые работы по дереву, и потому оно часто применялось к оружию. Дерево составляет удобный и превосходный материал для резьбы, которая часто на нем исполнялась.
Достойно удивления производство работ инкрустацией, в чем особенно отличались итальянцы, а потом и немцы. Техника эта представляет удивительное разнообразие, смотря по выбору и сопоставлению материала.
В грунт, который всегда составляет дерево, вкладывают частички разных древесных пород, но чаще слоновую кость, олений рог, перламутр, черепаху и даже кусочки металла так, чтобы они находились в одной плоскости с поверхностью грунта. Во многих случаях соединяли все эти материалы, а по слоновой кости и рогу красиво гравировали. Работник должен обращать большое внимание на то, чтобы частички плотно ложились одна подле другой, чтобы не было между ними ни малейшего промежутка. Если приходится исправлять рисунок и заполнять скважины мастикой, то это сразу заметно, когда вещь подносят к свету, потому что мастика не принимает гладкости материала и всегда оказывается матовой.
Подобного рода работы замечаются с 1560 г. на пистолетах и ружьях, то есть их рукоятках и ложах; они выглядят сделанными из обожженного дерева, и рисунки на них так тонко воспроизведены, что технику их едва можно понять. Но настоящий грунт подобных изображений представляет вовсе не дерево, а состав асфальта, в который вдавлены кусочки слоновой кости. При ближайшем рассмотрении видно, что кусочки эти вдавлены в разогретую асфальтовую массу; при охлаждении поверхность приходилось скоблить, слегка разгладить и, наконец, начать гравирование по слоновой кости.
До конца XIII века мы не встретим на оружии имен выдающихся мастеров, но и в это время имена эти сомнительны, хотя и упоминаются в песнях. В Средние века творение известного мастера редко обозначалось каким-нибудь значком и почти никогда его именем, поэтому оно забывалось в продолжение веков и не имело никакого исторического значения. В Италии в XIV веке, в эпоху Возрождения, переменились отношения мастера к своему произведению, он выступил за свое право, и появилось множество указаний и имен, которыми искусные мастера хотели себя прославить, поддержать свою честь. Но северные страны долго еще находились под влиянием средневековых воззрений. В городах Северной Италии раздавались имена знаменитых художников, о значении которых мы можем судить по вероятным известиям их работ; даже некоторые их творения сохранились до нашего времени. Флоренция, город золотых дел мастеров, славилась производством парадного оружия. В начале XV века этим стали заниматься в Милане и Брешиа, где еще с XIII века процветало оружейное дело; затем оно распространилось в Болонье и Риме.
Если рассматривать ход развития итальянского оружейного дела, то мы должны сказать, что Брешиа было местом, где оно появилось еще в древние века. Этому способствовали близость гор, богатых железом, и многоводные источники Мелле и Гарца. До XIV века изготовляли только мечи и копья, а потом уже стали делать с большим успехом и огнестрельное оружие. По части холодного оружия приобрел бессмертное имя Пиетро Каино (Pietro Caino), а по части огнестрельного не менее прославились Коминаццо (Cominazzo), отец и сын, а также Лазарино и Джиованни Франчино (Giovanni Francino). Уже в XIII веке Брешиа доставляла оружие в таком огромном количестве, что ее прозвали l’armata.