Конану снился его дворец Тарантии, где он восседая на троне, принимает послов из Бритунии, в окружении вельмож своего двора. Вот он встает, чтобы сказать послам напутственные слова и вдруг, как это бывает во сне, оказывается среди гостей и придворных. Те обступили его плотным кольцом, говоря что-то, слившееся в ушах Конан в один приглушенный гул. Он становился все более тихим, пока не превратился в сплошной неразборчивый шепот, в свою очередь переросший в змеиное шипение. Конан посмотрел на трон — он не пустовал, занятый кем-то, облаченным в черное одеяние. Лицо его, обрамленное светлыми волосами, оставалось неразличимым и все же Конан как-то понял, что сидевший на троне улыбается. Конан шагнул к узурпатору, но его придворные обступили короля плотным кольцом, не давая сделать и шага. Конан заметил, что трон, на котором восседает неизвестный, не похож на трон в Тарантии: составленный из множества сплавленных мечей, оставлявших на теле узурпатора глубокие кровоточащие порезы. Кровь эта стекала на пол и ее ручейки подбирались к ногам Конана, становясь все шире. Негромкий смех раздался от трона и в ответ из уст придворных раздалось змеиное шипение. Раздвоенные языки выскальзывали из их ртов, касаясь шеи и рук короля влажными и болезненными уколами.

— Кром, Имир и Сет! — взревел Конан, вскакивая на ноги. Его рука, взметнувшись к шее наткнулась на нечто холодное и скользкое, намертво впившееся в его плоть. Оторвав извивающееся тело, Конан увидел в своих руках огромную пиявку, лопнувшую в его руках фонтанчиком крови. Подобные же твари, ползли из леса, заползая на поваленные деревья, одна из них уже заползла на обнаженную ногу спящей Лиссы, еще несколько вползали на ее спину.

— Просыпайся, — рявкнул Конан и испуганная пиратка взвилась на месте. Увидев пиявок она завизжала так, что у Конана заложило уши.

— Тихо, — рявкнул Конан, зажимая ей рот, — хочешь созвать сюда весь лес. Ну-ка, погоди!

Из вещей найденных ими на дне лодки нашлось и нечто вроде примитивного огнива, которым Конан, проявляя всю возможную осторожность, зажигал огонь, чтобы поджарить пойманную ими добычу. Он выбивал ими искры, заставляя их сыпаться на пиявок, пока те, извиваясь, не отлеплялись от своих жертв. Когда последняя пиявка упала на землю, Конан ухватил Лиссу за руку и кинулся в лес, топча лопающихся под его ногами тварей.

Взятые ими в пироге пятнистых людей вещи стали немалым подспорьем обоим путникам. Кроме огнива там нашлось несколько небольших дротиков с наконечниками из черного камня и одна острога с острием из кости. Ей Конан бил рыбу и мелких зверей. Пару найденных циновок они разорвали и замотали ноги, как хоть какой-то заменитель обуви. Ну и огниво — Лисса сказала, что это не собственное изобретение полосатых людей, а товар, вымениваемый на побережье.

Их собственная одежда давно истрепалась, но Конан и Лисса, разорвав ее, сумели сделать подобие набедренных повязок. На оружии появился налет ржавчины, но пока ее распространение удавалось предотвратить, прокаливая сталь в огне. К счастью, Конану только один раз пришлось использовать меч в схватке с безобразной тварью, напоминающей помесь гадюки и огромной ящерицы. Лисса называла это существо василиском. Подобные твари, во множестве обитали в попадавшихся им на пути болотах, кишащих, помимо василисков, огромными змеями, крокодилами и большими черными саламандрами.

Но обитали тут твари и похуже. Как-то раз, ночуя на высоком дереве с разлапистыми ветками, Конан и Лисса проснулись от оглушительного рева и криков, в которых они признали местных дикарей. От звуков неведомой схватки дрожала земля и ломались деревья, жуткий рев чередовался с предсмертными криками, хрустом костей и странными звуками, словно кто-то колотил в огромный барабан. А потом все стихло: только слышались тяжелые шаги и негромкое ворчание, когда кто-то огромный прошел внизу, раздвигая телом деревья и почти касаясь ветвей на которых спали Конан и Лисса. Утром, спустившись к месту неведомой схватки, путники нашли кровавую грязь, несколько человеческих костей и исполинские следы, отдаленно схожие с человеческими. Здесь же валялись и окровавленные клочья черной шерсти. Король и пиратка поспешили как можно скорее покинуть это место.

Все это время они старались держаться течения великой реки, старательно обходя деревни пятнистых людей. По словам Лиссы, ближе к побережью дикари становились чуть более цивилизованными, чем их собратья в окрестностях Йина — по крайней мере они время от времени торговали с приплывавшими сюда купцами, но Конан не хотел рисковать. Река тем временем распалась на несколько рукавов, меж которых они наткнулись на руины некоего огромного города. Лисса называла его Заметтар и сказала, что окончание их путешествия близко.

И вот наконец река разлилась в бескрайнюю водную гладь, в лицо путникам пахнул свежий ветер, принесший рокот волн и запах морской соли. Впереди начиналось море, которое Лисса называла Летним. На его берегах, по обе стороны Зомойоса виднелись небольшие покосившиеся дома, а подойдя ближе Конан увидел и корабли на морской глади.

Исход Конана из здешней дикости завершился: теперь киммерийцу предстояло узнать, не окажется ли здешняя цивилизация чем-то еще хуже.