Вскоре выяснилось, что и в аду есть и вторая смерть, еще более жуткая. Некоторое время шаман мерился взглядом с киммерийцем, потом его пасть раздвинула презрительная ухмылка. Он повернулся к соплеменникам, повелительно каркнув что-то и сразу трое пятнистых людей кинулись к алтарю. Но схватили они не Конана, а рыжего парня, громко закричавшего что-то на незнакомом Конану языке: не то умоляя, не то проклиная пятнистых тварей. В мгновение ока с него сорвали веревки и тут же мощные лапы распластали молодого человека на алтаре, не давая ему пошевелиться. Взметнулся и опустился жертвенный нож, послышался отчаянный вопль и каменный нож поднялся снова, уже орошенный кровью. Оскалившись, словно хищный зверь, шаман погрузил руку в рану, вырывая трепещущее окровавленное сердце. Один из его воинов протянул ему нечто, блеснувшее алым светом и Конан глухо зарычал, признав Сердце Аримана. Пятнистый человек сжал вырванное сердце, направляя на камень струю крови.
Капли крови, оросившие Сердце, не падали на землю, но словно впитывались в него, как в губку. Его свечение стало ярче, насыщенней и вдруг в алых глубинах появилась смутная тень. Она росла, приобретая все более четкие очертания, пока не превратилась в искаженное нечеловеческой мукой и страхом лицо. Конан невольно содрогнулся, признав сходство этих черт с лицом только что зарезанного парня. Только теперь понял Конан дьявольский смысл сего обряда, что не только убивал тело, но и пленял душу, заключая ее в Сердце.
Колдун вновь вскинул нож и крикнул, указывая на пленников. На этот раз его глаза неотрывно уставились на Конана. Сразу десять пятнистых людей шагнули к алтарю, срывая с него веревки, но и навалившись всем весом на киммерийца. Тщетно Конан пытался освободиться: пусть он и был много сильнее обычных людей, но стиснувшие его твари не уступали ему в силе мускулов. Глядя в злобные глаза пятнистого колдуна, варвар приготовился принять участь, что страшнее смерти.
За его спиной послышались испуганные крики и колдун замер с занесенным ножом, уставившись на что-то поверх головы Конана. В следующий миг мимо алтаря по ступеням, во множестве побежали серые гули. Пятнистые же люди, напротив, бежали наверх, потрясая копьями.
Державшие Конана стражники, невольно ослабили хватку, оторопело глядя на то, что происходит наверху и король немедленно воспользовался этим. Дернувшись так, что едва не вывихнул плечо, киммериец вырвался из рук пятнистых людей. Одним могучим прыжком он переместился к груде сваленного оружия, хватая разом меч и небольшое копье с листовидным наконечником. Одна из пятнистых тварей пыталась его задержать, но Конан взмахнул клинком и уродливая голова покатилась по земле. В следующий миг киммериец вскинул копье и шаман поперхнулся злобным воем, когда острый наконечник пробил ему горло. Сердце Аримана выпало из ослабевших пальцев и Конан, метнувшись вперед, успел подхватить драгоценный камень. Лишь после этого киммериец, наконец, обернулся, чтобы увидеть, что вызвало смятение недочеловеческой своры. Представшее его глазам существо в очередной раз поколебало уверенность короля в том, что он все еще жив, а не угодил прямиком в преисподнюю.
Внешне выползшее из подземелья чудище напоминало помесь паука и краба, только величиной с быка. Злым, необыкновенно умным огнем горели глаза и Конан вдруг узнал их — именно они смотрели на него, в подземелье, именно от этой твари он убегал по коридору. Видимо, разбуженный Конаном в своем логове монстр двинулся за ним и, таким же неведомым способом переместился в эти края. Сейчас вокруг твари метались пятнистые люди, пытаясь поразить ее копьями. Однако монстр не уступал им в скорости и ловкости: огромные жвалы откусывали головы, толстые лапы сбивали нелюдей с ног, а страшные клешни раздирали их на части.
Конан не стал дожидаться развязки: воспользовавшись всеобщим смятением, он разрубил путы, связывавшие оставшихся пленников и швырнул им под ноги оружие.
— Бейтесь! — крикнул он. Его невольным соратникам было нельзя отказать в быстроте реакции: едва поднявшись с алтаря они сразу же вступили в бой. Низкорослый бородач крутил над головой огромной секирой, раз за разом раскалывая черепа пятнистой и серой нелюди. Его же спутница билась чем-то вроде длинной сабли с изогнутым клинком, рассекавшей горла наседавшим врагам. Конан же бился сразу двумя мечами — своим и большим широким кинжалом, выхваченным им из общей кучи.
Огромному пауку над ними приходилось все хуже: две перебитые ноги бессильно волочились по камню, несколько копий пробили хитиновую корку и из глубоких ран сочилась зеленоватая жижа. И хотя за каждую рану, страшные клешни и жвалы брали обильную жатву жизнями пятнистых людей, все же паук слабел. Вот он отскочил к выходу из пещеры и быстро-быстро задвигал жвалами. Мерзкий, верещащий звук вырвался из огромной пасти и, словно в ответ ему, черные стены вдруг пришли в движение. Во множестве темных провалов засветились красные глаза, огромные волосатые лапы потянулись из тайных нор укрытий и из потайных укрытий выхлестнулась многоногая и многоглазая волна.
Эти пауки были заметно меньше выползшего из подземелий чудовища: «всего то» с большую собаку, лишенные клешней и с менее массивными жвалами. Но зато они были много быстрее: с невероятной скоростью перебирая голенастыми ногами, они разбегались по стенам, разматывая за собой нити серой паутины. Эти липкие путы, толщиной с хорошую веревку, стягивали ноги пятнистых людей и гулей, обездвиживая их, после чего, твари скопом бросались на жертвы, убивая их ядом своих челюстей.
— Тут есть где укрыться?! — рявкнул Конан обращаясь освобожденным пленникам, и те, похоже, по интонации, поняли, что их спрашивают, поскольку оба, не сговариваясь указали в сторону реки. Конан, кивнув, спрыгнул с алтаря и устремился в проход между двумя полуразрушенными зданиями, рубя всех, кто попадался ему на пути. Следом, отбиваясь от вурдалаков и пауков, устремились и двое невольных попутчиков.
Бег по залитому лунным светом городу напоминало кошмарный сон: казалось, что развалины буквально кишат огромными пауками, возникавшие, словно уродливые призраки, из каждой тени. Навстречу Конану и его спутникам попадались и гули и пятнистые люди, с которыми приходилось то вступать в схватку, то спасаться бегством. К счастью для путников, все здешние чудовища слишком погрузились в схватку друг с другом, чтобы отвлекаться на тех людей.
Вот и река — лунный свет отразился от водной глади, превосходящей шириной даже Стикс. Рядом с развалинами огромного здания находилось нечто вроде причала, возле которого покачивались узкие пироги, видимо, принадлежавшие пятнистым людям. И среди этих суденышек выделялась одна большая лодка с высоким бортом и широким парусом.
Девушка ткнула пальцем в сторону лодки, что-то горячо говоря Конану.
— Я тебя понял, девочка, — усмехнулся Конан, — давай поторо…
Внезапно побледневшее лицо девушки и ее широко распахнутые глаза сказали Конану даже больше, чем ее крик. Он обернулся, как раз, чтобы встретить мечом, обрушившееся на него черное мохнатое тело. Клинок разрубил паука на две дергающиеся половины, но на стенах тут же появилось еще несколько тварей, стремительно сбегавших к трем путникам. Воздух заполнили паутинные нити, несколько из которых оплели Конану правую руку. Отбиваясь сразу от двух пауков, Конан был вынужден бросить на землю Сердце, чтобы освободить руку для меча. Быстро оглянулся — девушка, одной рукой пытаясь сорвать опутавшие голову нити, второй рукой почти вслепую отмахивалась от насевшей на нее твари. Зато ее спутник, одним могучим ударом разрубил атаковавшего его паука и поспешил к Конану.
— По…моги, — выдохнул киммериец, погружая меч в тело паука. Второй, потеряв пару ног, скрылся под камнем, но оттуда продолжали следить злые красные глаза. Однако умирающий паук успел выпустить еще струю паутины, оплетшей Конану ноги. Киммериец изо всех сил пытался разрезать паутину на ногах, но одной рукой это было трудно сделать, а вторая еще была скована.
Но бородач не спешил с помощью. Только сейчас Конан как следует рассмотрел его: низкорослый, но массивный мужик, с широкими плечами и грудью, с длинными, как у обезьяны, руками. Об обезьянах напоминали и густые черные волосы, почти равномерно покрывавшие все тело. На грубом лице с массивными надбровными дугами и глубоко посаженными маленькими глазками не было и тени сочувствия.
— Помоги, — повторил Конан, краем глаза следя за притаившимся под камнем пауком. Волосатый человек посмотрел сначала на него, потом на все еще отбивавшуюся девушку и звероподобную личину озарила недобрая улыбка. Он быстро наклонился и поднял Сердце Аримана, откатившееся во время схватки.
— Проклятый пес! — Конан дернулся, пытаясь достать мечом до вора, но тот, с неожиданным проворством отскочил в сторону и издевательски рассмеялся, показывая на стену. Конан обернулся — по ней спускались еще два здоровенных паука, размером чуть ли не со свинью. Волосатый человек в издевательской усмешке оскалил большие квадратные зубы и припустил в сторону парусной лодки, удерживая мерцающее красным светом Сердце.