– Да, – кивает Шелли, потрясая светлыми волосами, – я очень боялась тебя оставлять одну в такой депрессии.

– А на следующий день ты взяла Джейми поплавать, а потом вы заехали в магазин и купили еды.

– Вот оно что, – говорит Шелли, – вот почему ты так расстроилась, что я поздно приехала.

Теперь мой черёд кивать.

– Ещё в самом начале, в тот день, например, мне иногда казалось, будто ты отключаешься, – говорит Шелли. – Ты всегда рассказывала про Марка, а про Джейми – никогда. Но что у тебя галлюцинации, я поняла гораздо позже.

– Когда?

Шелли отвечает не сразу, будто взвешивает, что стоит рассказывать.

– Если так вспоминать, периодически проскальзывали фразы или ты делала что-то, что должно было меня насторожить. Однажды ты мне сказала, например, что будешь готовить на нас троих. Я подумала, что ослышалась.

Когда полиция приезжала, я должна была догадаться. Ты же сказала диспетчеру, что дома Джейми. Полицейские нам это и сказали, когда до нас добрались. Попросили показать им комнату Джейми, что я и сделала.

– Он спал.

На глаза Шелли наворачиваются слёзы.

– В комнате никого не было, Тесс. Я не могла тем вечером понять, зачем тебе гладить его школьные рубашки. Стоило активнее пытаться с тобой об этом поговорить. Но ты была такая грустная. Я подумала, диспетчер просто ошибся.

– Я не помню, что тем вечером случилось. Ты мне в шоколад подмешала снотворного.

Шелли всхлипывает.

– Тесс, ты что? Ни за что я бы такого не сделала. Это сработал защитный механизм твоей психики. Ты отключилась, чуть ли не прямо на лестнице. Я сказала полицейским, что Джейми умер, но ты была явно где-то ещё в тот момент.

– А до этого? Когда ливень был и ты у меня осталась на ночь? Сделала горячий шоколад, что-то туда подмешала? Я встаю ночью, а ты Джейми что-то напеваешь.

– Напеваю? – Она хмурится от непонимания. Качает головой, из глаз падают слезинки.

– Я… проснулась ночью. Мне показалось, будто шум какой. Пошла тебя проведать, но по пути зашла в комнату Джейми, села на постель. Не стоило мне этого делать, прости меня. Я задумалась о Дилане, о том, в какие бы игрушки ему захотелось поиграть, если бы он оказался в такой комнате.

– А колыбельная? – спрашиваю я и слышу её в голове.

– Колыбельная?