— От тебя пахнет… тобой… — прошептала девушка ему в ухо, и от этого по коже побежали мурашки. Он подхватился на ноги с ней на руках.
— Давай поищем местечко поуютнее, — просипел он.
Правда, в коридоре Ромалу пришлось поставить на пол, так как вдвоем они не могли спокойно маневрировать меж мебели и строительного хлама. Целовались и раздевались по дороге.
— Черт, завтра ничего не найдем, — пробормотала Ромала.
— Плевать…
— Угу…
Они рухнули на кровать. В свете бледной луны, на белых простынях кожа Ромалы казалась еще более смуглой. И ее тонкое, упругое тело тянулось навстречу Диминым рукам, словно не хотело отпускать от себя. Оно извивалось, откликаясь новым стоном на каждую ласку, и парень уговаривал себя не сильно распаляться, да где там! Собственная кожа горела, и там, где притрагивались Ромалины пальчики, пылали ожоги. Еще ни разу, ни с кем он не испытывал таких ощущений. Еще ни разу тело не реагировало так на прикосновения. В голове и сердце полыхал пожар, и сладить с этим пламенем становилось всё сложнее и сложнее. Остренькие ноготочки, казалось, задевали за какие-то неизвестные доселе струны, оставляя на коже красные дорожки, и это сводило с ума.
— Моя… моя. Только моя, — шептал он, подминая под себя горячее тело.
В ту ночь они почти не спали. Когда Ромала задремала под боком Дмитрия, парень, стараясь ее не разбудить, пробрался в ванную. Он будет стоять под бьющими в темя струями и улыбаться. Черт, как же хорошо, что она приехала! Жаль, что на завтра назначена встреча и ее никак нельзя отменить. Больше всего сейчас ему хотелось медового месяца. Заниматься любовью и не видеть больше никого. Только вдвоем, и чтоб желательно о них забыли все друзья, родственники, коллеги и знакомые. И каждая ночь будет незабываемой и неповторимой. И с каждой ночью он будет узнавать свою Ромалу. Больше он ее никогда не отпустит. Пусть это так банально, но с ней ему хотелось прожить всю жизнь и даже больше.
— Господи, счастье-то какое! — вырвалось из груди.
— Какое счастье? — раздался насмешливый голос от двери, и парень обернулся. Ромала стояла, замотавшись в простыню, и смотрела на него. — Не поделишься?
Девушка скинула свое покрывало, и у Димы мгновенно перехватило дыхание. А она забралась к нему, и ладони, коснувшиеся его груди, показались Милославскому холодными.
— Замерзла? — поинтересовался он, не сводя с нее глаз.
— Конечно, бросил меня там одну, — проговорила Ромала, но договорить ей Дима не дал, его большие руки притянули тонкий стан, и губы прижались к губам. Девушка ойкнула, но не отстранилась. Напротив, обвила крепкую шею руками и привстала на цыпочки. — Ты же вроде как помыться хотел…
— Одно другому не мешает, — пробормотал он в ответ, — а ты пришла мне спинку потереть?
Она засмеялась, прижимаясь к нему.
— Дим, я люблю тебя.
— Ромашка моя! Я тебя даже не люблю. Я по тебе с ума схожу!
— Не надо сходить с ума. Если тебя признают недееспособным, мы не сможем пожениться.
— А можно потерять голову хотя бы сегодня?