А почему, собственно, должен был? Кто она такая, чтобы из-за нее немедленно набрасываться с обвинениями на весь коллектив? Никто. Ничтожество. Ей твердят об этом который день. Так что, собрав в кулак всю свою терпеливость и искренность, Рене проигнорировала очевидную, но непонятную попытку вывести её из себя и спокойно произнесла:

– Потому что это очень низко эксплуатировать друга, зная, что он не откажет. Если вам плохо – обратитесь в скорую. Вы должны были…

– Со своим «должен» я разберусь как-нибудь сам, без советов малолетней зазнайки. Равно как решу вопросы этичности моего поведения с Фюрстом, который не друг, а квалифицированный врач. Мы говорим сейчас о тебе. – Раздражённый отсутствием нужного ему ответа Ланг передёрнул плечами.

– Я хотела… – она замялась, не зная, как облечь в слова все эмоции и чувства.

– Проблема в том, что ты сама не знаешь какого чёрта здесь забыла, да? И ты прекрасно понимаешь, как это непрофессионально.

– Нет же!

– О, так я запамятовал, что нанял тебя личной нянькой?

Ланг осклабился, а она возмущённо вскрикнула.

– Я не ваша сиделка! – О, ну почему это происходит снова? Почему она опять теряет последние зачатки разума в разговоре с этим чудом господним? – Чем вас не устроил ответ, что я хотела просто помочь?

– У всего есть какая-то цель и значение. Если твоя жизнь настолько бессмысленна, что ты ищешь причины для неё в непрошенной помощи другим, то я могу тебе только посочувствовать, – холодно сказал Ланг и сдёрнул покрывавший его плед, пока она возмущённо хватала ртом воздух. – Проваливай отсюда.

Сев на кровати, он попробовал привести в порядок волосы, запустив туда чуть дрожавшую пятерню, но тут его резко качнуло. Действуя больше инстинктами, чем разумом, Рене кинулась, чтобы подхватить начавшее заваливаться тяжёлое тело, но её грубо отшвырнули. Наверняка нечаянно, но толчок вышел настолько сильным, что Рене отлетела почти к стене, где спиной натолкнулась на стойку с реанимационным оборудованием. Больно врезавшись в угол установки, она попыталась было подхватить зашатавшийся от удара дорогущий дефибриллятор, но не удержала, и тот с грохотом рухнул на пол.

Повисла испуганная тишина, покуда они оба пялились на разлетевшиеся пластиковыми осколками электроды. Наконец, Рене выпрямилась и перевела дыхание. Ладно. Количество травм превысило число отработанных дней, а значит, к весне она попросту здесь убьётся. Подумаешь… Какие мелочи. Точно такая же незначительность, как та самая безвозмездная помощь – причина, по которой Рене ушла в медицину. Но Лангу неоткуда было об этом знать.

– Решила побыть святой? – тем временем низко и глухо спросил он. – Никому не нужна твоя блаженность, так что прекрати впутывать других в своё лживое милосердие. Здесь не Квебек, и никто не будет падать перед тобой ниц. Но если так хочется засветить над головой нимб, то выйди на улицу, напяль терновый венец и истеки где-нибудь кровью во имя вселенской любви и всепрощения. Хотя бы избавишь меня от своей проблемы.

Это стало последней каплей, которая переполнила огромную чашу обиды.

– Так, по-вашему, мне следовало бросить вас захлебываться собственной рвотой? – едва слышно спросила Рене, чувствуя, как сдавливает горло. Ну почему, что бы она ни делала, это так его раздражает? А ведь она искренне и бескорыстно хотела, если не подружиться, то хотя бы заслужить капельку уважения. Но, видимо, это было так же невыполнимо, как накормить всех голодных и согреть всех замёрзших.

– Тебе следовало привести медсестру, а самой идти заниматься работой! – прорычал он и наконец-то сумел подняться, а Рене не выдержала.

– Чтобы вся больница была в курсе, как отвратительно напился глава отделения? О, я бы с удовольствием убралась отсюда куда подальше, – воскликнула она, отталкивая прочь загромыхавшую стойку с оборудованием. – Потому что воняет от вас просто отвратительно. Но, к моему большому сожалению, вы по-прежнему мой наставник!

– Напомню, я не звал тебя быть моим резидентом! – повысил голос Ланг. Он явно всё быстрее приходил в себя, потому что неожиданно гибко потянулся, хрустнул суставами, а потом в два лёгких шага очутился рядом с Рене. Близко. Пожалуй, даже слишком, потому что снова повёл носом, и резко наклонился к её лицу. – И кстати, кто бы говорил про вонь.