– Алан! – последовал удивлённый и растерянный вздох. – Я послала тебя поговорить, а не доводить нашу новую коллегу до слёз!

– Честное слово, это не я, – поднял руки доктор Фюрст, а затем запустил обе пятерни в волосы и со вздохом добавил: – Полагаю, дело в Ланге. Он сегодня в режиме задницы.

– А когда-то бывало иначе? – последовало хмыканье, и наконец проморгавшаяся Рене увидела приближавшуюся к ним темноволосую девушку. Настолько невысокую, что издалека та сошла бы за подростка. Её яркий хирургический костюм в свете ламп пестрел мультяшными героями, пара игрушек торчали из кармана халата, а трубки стетоскопа прятались в тряпичном теле жирафа.

Она осторожно пробиралась между креслами и низкими столиками, держа в одной руке подставку с двумя стаканчиками с кофейным напитком, а в другой – тарелку с большим куском сахарного пирога. Тот был щедро покрыт кленовым сиропом, отчего на дне блюдца скопилось целое янтарное озеро. Аккуратно поставив на стол свою ношу, девушка носком резинового ботинка отпихнула под кресло пустой стакан и вместо приветствия протянула коробку с сухими салфетками. Рене благодарно кивнула.

– Доктор Роше, это Роузи, – тем временем представил их друг другу Фюрст. На миловидном круглом личике тут же появилась улыбка, а щёчки украсили очаровательные ямочки. И хотя подруга доктора Фюрста могла показаться сущим воплощением доброты, Рене видела мерцавший в раскосых глазах огонёк чистой дьявольщины, когда те подслеповато щурились из-за стёкол больших круглых очков. – Она ассистент анестезиолога в неонатологии, а ещё прекрасно готовит.

– Ох, перестань, – отмахнулась Роузи, а потом уселась рядом на край стола и покачала головой. – Не понимаю, как вообще можно работать с Лангом. Он же невыносим! О, как ему повезло, что последние полгода даже носа своего длинного к нам не кажет. А то я бы живо укоротила авторитет нашей звезды. Дверью.

Рене замерла и настороженно уставилась в карие глаза Роузи, а та невозмутимо отхлебнула кофе.

– Слухи в нашей больнице распространяются удивительно резво, – вздохнул Фюрст и осторожно прислонился к краю соседнего стола. Покосившись на ароматно пахнувший пирог, анестезиолог принюхался и уже было потянулся к тарелке, но получил ощутимый пинок под колено.

– Это не для вас, доктор Алан Фюрст.

Роузи кивнула в сторону Рене, и та наконец поняла. До вымотанного переживаниями мозга всё же дошло, что разговоры, шуточки и даже пирог были своеобразным актом поддержки. Некой попыткой утешить. Удивительное дело, но двое совершенно незнакомых людей пришли успокоить напортачившего старшего резидента и принесли еду мира. От осознания такой человечности где-то в груди стало тепло. И пусть в привычную ещё с Женевы диету не вписывались ни сладости, ни ароматная выпечка, Рене была благодарна. Так что, торопливо подвинув к Фюрсту тарелку, она проговорила:

– Всё в порядке, я не голодна.

– Не удивительно, – зло хохотнула Роузи. – От Ланга не только аппетит пропадёт, но и желание жить. Редкостный обм…

– Роузи! – возмущённо воскликнул доктор Фюрст. – Твоя мстительность не знает границ!

– А твоя наивность пределов адекватности, – оскорбилась та.

– Не стоит оскорблять людей только потому, что когда-то они совершили глупость…

– Не стоит, – согласно кивнула Роузи, а потом ехидно заметила: – Только вот Ланг – чванливая сука вне зависимости от того, сколько раз ты пытался доказать мне обратное. Поверь, у этого мертвеца из хирургии аргументация получше твоей. Ёмче. Категоричнее.

– О боже… – простонал Фюрст, а медсестра взглянула на зазвонивший телефон.

– Рискнёшь спорить? – хмыкнула она, и глава анестезиологии недовольно поджал губы, однако затем резко выдохнул и покачал головой.

– Это бессмысленно. Но, пожалуйста, не настраивай против него новых коллег. Доктору Роше предстоит год совместной работы, и было бы некрасиво…

– Вот ещё! – перебила своим фырканьем Роузи, а потом с усталым вздохом сбросила вызов. – Я не настраиваю. Он со всем прекрасно справился сам. Верно?