Зигмунд лежит рядом со мной без сознания лицом вниз, растянувшаяся рука подергивается. Тиш прислонились к стене, удерживая свою явно вывихнутую руку, тяжело дыша от боли. Десмонд лежит на земле, его талию обвивает толстая лоза, а Фил прижата к стене, ее руки скованы над головой в ледяные кристаллы. Мы все разоружены, связаны, в ловушке.

Бой закончился, даже не начавшись.

– Что происходит? – хрипит Десмонд, с трудом выговаривая каждое слово, пока лоза сжимает его еще крепче. – Вы что творите?

– Побеждаем, – отвечает ему шипящий голос. Мариус Мэдисон. Он стоит впереди группы, его голубые глаза сверкают под капюшоном, а на лице самая самодовольная ухмылка, которую я когда-либо видела. Я извиваюсь, дергая руками, но лед вокруг них держится крепко, тюрьма из холодного хрусталя. От этого оскал Мариуса становится только шире, и он подходит ко мне, рисуясь каждым шагом. Я отворачиваюсь от него, но не могу уйти, поэтому он становится на колени и срывает с моего бедра сумку с самоцветами.

– А теперь, если вы не против, я заберу это.

– Ублюдок, – рычу я.

Он смеется.

– О, признай, Девинтер. Получается поэтично. Победить в испытании, устроив засаду на ведущую команду и украв все их камни? Откуда бы у меня возникла такая идея? – Он кидает сумку долговязой девушке с льняными светлыми волосами. – Что посеешь, то и пожнешь. Самое время вам, Нетро, это усвоить.

Фил издает тихий стон, а голова Десмонда опускается в отчаянии. Я мечусь, отчаянно пытаясь разбить лед, хотя от этого мои руки болят еще больше, хотя это и бесполезно. Мир вспыхивает красным. Мои легкие так сжаты, что, кажется, они вот-вот взорвутся. Я зла до боли, я в ярости до дрожи. И дело не только в Мариусе, хотя, Боги, я все что угодно отдала бы, чтобы разбить эту самодовольную улыбку. Я злюсь на себя. Я угодила прямо в эту ловушку, меня провели моим же способом. Я стала самонадеянной, и посмотрите, к чему это меня привело. Вся работа Марлены, все наши планы, схемы и риски. Все пошло прахом, потому что я не догадалась проверить комнату прежде, чем зайти.

– Хорошо, Мариус. – Голос Десмонда дрожит. – Камни у тебя. Ты победил. Теперь ты можешь опустить нас?

– Я отпущу вас, когда мне это заблагорасудится, черт побери, – рычит Мариус, и становится ясно, что речь идет о чем-то гораздо большем, чем просто победе. – А теперь закрой свой рот, мальчик, иначе я сделаю это за тебя. Понял?

С лица Десмонда сбегает вся краска, он тяжело сглатывает, грудь неровно вздымается.

– П-понял.

– Хорошо. Потому что у меня есть одно незаконченное дело. – Он наклоняется, зарывает пальцы в мои волосы, а затем с силой задирает мою голову вверх. – Не правда ли, Девинтер?

Боль пронзает мою кожу, и меня переполняет ярость, ярость от того, насколько я бессильна, ярость от зияющей пропасти между тем, как сильно я хочу сражаться, и тем, как мало я могу сделать.

– Отпусти меня!

– О, и не подумаю. – Мариус приседает на корточки. – Ты думала, что самая умная, да? Выставила меня идиотом? Убила моего лучшего друга? Ну и где ты теперь, а? Где ты теперь без твоего драгоценного принца, который защитит тебя? – Я чувствую его горячее дыхание и брызги слюны на своем лице после каждого его слова. – Я мог бы убить тебя прямо сейчас, – произносит он и прижимает свой локус вплотную к моему горлу. Вот уже второй раз он делает это. И этот раз будет последним. – Рассечь твое тонкое горло и дать тебе истечь кровью. Как тебе такое, Девинтер? Как тебе такое?

– Ты не можешь этого сделать, – плачет Тиш. – Это против правил.

– Правил! – Мариус хохочет, вдавливая кончик ножа достаточно глубоко, чтобы пошла кровь. – Я скажу, что это была самозащита. Чьему слову, думаете, судьи поверят больше, м-м-м? – Он поворачивается, взмахивая вторым локусом в воздухе. – А что думаешь ты, Десмонд? Твой отец работает на моего. Хочешь проверить, поставит ли он своего сына выше своих средств к существованию? – Десмонд даже не отвечает. Он лишь смотрит в пол, полностью подавленный. – Вот именно. Здесь, внизу, я могу делать что захочу. – Он снова дергает меня за волосы, еще сильнее, так, что это причиняет мне больше боли, чем локус, упирающийся в горло. – Каково это, Девинтер? Каково это – быть полностью разбитой? Каково узнать, где твое место?

– Если ты собираешься убить меня, заткнись и сделай это, – рычу я на него, и его ноздри раздуваются, когда он отводит локус для удара.