– Алайна, – мягко шепчет она, и в этот момент я хочу отвести взгляд, но не могу. – Я хочу, чтобы ты кое-что знала. Что бы ни случилось на испытании, что бы ни случилось потом, я так счастлива, что встретила тебя. Ты даришь мне такое чувство… какое никто прежде не дарил. – Она резко и беспокойно вдыхает и приближается ко мне еще ближе, так что в моем животе как будто образуется пропасть, а кончики пальцев начинает покалывать. – Когда все закончится, когда мы покинем Блэкуотер… Я бы хотела остаться с тобой. Если ты меня примешь.

Дыхание застревает у меня в горле.

– Остаться со мной?..

– Куда бы ты ни отправилась, что бы ты ни стала делать дальше, – произносит она и не может заставить себя взглянуть на меня, даже когда мы почти касаемся друг друга, даже когда я чувствую тепло ее дыхания на своей коже. Ее колено касается моего, и это ничего не значит и одновременно значит все, я наклоняюсь вперед, не совсем отдавая себе в этом отчет, прижимаюсь к ней бедром так близко, что чувствую ее шепот.

– Я пойду за тобой, – звучит ее голос. – Я буду помогать тебе. Мы справимся со всем вместе.

Куда бы я ни отправилась дальше. О Боги. Я даже не думала об этом. Если все это сработает, если мы выберемся с этого острова, я вернусь к Ревенантам. И я могу взять ее с собой. Она бы хорошо к нам вписалась и стала бы чертовски полезной. С ее хитростью и умом она мгновенно станет любимицей у Шепот. Если Марлене нужна цель для борьбы, что ж, я дам ей ее в избытке.

Но есть часть меня, которая противится этой идее, потому что… потому что не желаю ей такого будущего. Я не хочу отдавать ее этой жестокой жизни, бесконечному кровопролитию, холодному цинизму Шепот. Я не хочу, чтобы она стала просто еще одним закоренелым убийцей или, что еще хуже, еще одним телом, накрытым простыней. Марлена такая яркая, гениальная, такая живая и веселая; привести ее к Ревенантам – все равно что принести алмаз на скотобойню.

Она заслуживает лучшего.

А затем я вдруг осознаю, что и я тоже.

Это шокирующая мысль, которая бьет меня, как удар под дых, и я никогда не осмеливалась углубляться в нее, всерьез задумываться о ней. С того момента, как Шепот приняла меня под свое крыло, я стала Ревенантом. Вот кто я такая. Вот что я такое.

Но что, если это не так? Что, если бы я не вернулась к ним? Что, если бы я стала просто жить?

Я не могу поверить, что думаю об этом, не могу поверить, что думаю о побеге, но я также не могу поверить, что бедро Марлены прижато ко мне, не могу поверить, что ее рука держит мою, не могу поверить, насколько сочными и мягкими выглядят ее губы, не могу поверить в то, как звездный свет отражается в ее глазах. Я, о Боги, я…

Я резко отстраняюсь, настолько резко, что вижу, как ее глаза широко раскрываются от удивления. Я не могу. Я не могу позволить себе пойти по этому пути, не могу забыться в фантазиях и мечтах. Я не могу позволить себе расслабиться. И я не могу втянуть ее в свой кошмар.

– Алайна? – спрашивает она мягко.

– Мне жаль, – говорю я, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от снега. – Но, когда мы победим, когда сбежим с острова, нам придется пойти разными дорогами. – На ее лбу появляются морщинки разочарования, и мне приходится отвести взгляд. – Это не личное. Ты чудесная. Просто… Я… просто так должно быть. Так будет лучше для нас обеих.

Она не двигается одно мучительное мгновение, затем резко выдыхает.

– Хорошо, – произносит она, уперевшись взглядом во тьму. – Как скажешь. Если так будет лучше.

В ее голосе столько боли, что мне хочется подойти и обнять ее, но я знаю, что от этого все будет только хуже, что я лишь разрушу эту необходимую ограду. Я прочищаю горло и отворачиваюсь.

– Пойдем, – говорю я, шагая от нее во тьму. – Нам пора возвращаться.