– Нет! – кричит Фил, и Мариус застывает на середине движения. Слезы льются по ее щекам, а все тело сотрясается. – Мариус, пожалуйста. Пожалуйста. Не делай этого. Пожалуйста. Мы сделаем все, что ты захочешь, все, что ты скажешь. Только, пожалуйста, не делай ей больно.
Мариус смотрит на Фил краем глаза, как будто оценивает ее, и я замечаю момент, когда что-то в нем меняется. Он отпускает мои волосы, и я падаю на землю. Мариус встает, отряхивая пыль со штанов, и отходит от меня.
– Хорошо, – говорит он. – Это будет честно. – Он делает шаг в сторону, и я не знаю, что происходит, не знаю, что именно изменилось, но знаю, что не доверяю ему. – Я не стану тебя убивать, Девинтер. Я убью твою подругу.
Все происходит в мгновение ока. Его рука взмывает, локус уходит в Пустоту, в неосязаемое золотое пятно. Воздух трещит от магической энергии.
И копье из холодного камня пронзает грудь Фил.
Она вздрагивает, ошеломленная, когда с ее губ пробегает кровь. Она смотрит на копье, пронзившее ее, широко раскрытыми глазами, испуганными и ошарашенными от предательства. Она пытается что-то сказать, но все, что вырывается из нее – это сдавленный вздох. Десмонд воет, извиваясь в лозах, а Тиш полностью безмолвны, обхватили голову руками, не в силах смотреть. Я издаю звук, которого давно не издавала, крик настолько резкий, что разрывает мне глотку. Я бьюсь о сковывающий меня лед так сильно, что мои руки начинают кровоточить, окрашивая кристалл изнутри.
– Ублюдок, – реву я. – Как ты посмел!
Мариус лишь смеется.
– Вы все видели, что произошло, да? – обращается он к своей группе. – Девчонка Поттс напала на меня. Я бросил в нее копье в целях самозащиты. Все это видели, да?
Они все кивают, хотя девушка с волосами цвета льна делает это немного неохотно.
– В таком случае, думаю, нам здесь нечего больше делать. – Он бросает взгляд на меня. – Вот так вот, Девинтер. Подруга в обмен на друга. Мы в расчете. – Затем он бьет меня ногой, разбивая мое лицо ботинком и отправляя меня на холодный камень, но мне плевать, потому что эта боль лучше, чем боль внутри, чем ярость и горе. – Валим отсюда, – бросает он своим приспешникам, и они просто берут и уходят.
Я усилием воли поднимаю голову, хотя все так сильно болит. Десмонд лежит на земле, стеная и рыдая. Тиш тихо плачет, закрыв лицо руками. А Фил просто висит там с широко распахнутыми глазами, разинутым ртом и этим ужасным копьем в груди. Я смотрю на нее сквозь слезы, и сейчас ничего мне не хочется так, как иметь возможность обнять ее, прижать к себе, дать ей понять, что в данный момент она не одна.
– Не ради меня, – хриплю я ей с другой стороны этой ледяной комнаты. – Не ради меня.
Но Фил ничего не отвечает.
Она уже мертва.
Глава 36
Настоящее
Два дня я не выхожу из комнаты.
Я не могу себя заставить. Тяжело было уже просто вернуться обратно, выйти из лабиринта с безвольным телом Фил на руках, наблюдая, как Абердин объявляет победителями Авангард. Тяжело было сидеть там, пока Мариус плел свою историю о самозащите, пока судьи отчитывали меня за то, что я не уследила за членами своей команды. Тяжело было идти обратно по площади в тишине, когда все глаза смотрели на меня, и каждое лицо выражало осуждение. Тяжело было держать голову опущенной и избегать обеспокоенного взгляда Зигмунда, скорби Тиш и горюющих всхлипов Десмонда. Тяжело было просто добраться до моей двери.
Когда я оказываюсь внутри, когда дверь захлопывается, я даю волю чувствам. Я ударяю кулаком в зеркало и даже не вздрагиваю, когда костяшки начинают кровоточить. Я бросаю стул в стену. Я кричу и неистовствую достаточно громко, чтобы меня все слышали, но меня это уже не волнует. И, когда во мне не остается больше ярости, я мешком падаю посреди разгромленной комнаты, закрываю голову руками и скорблю.