— Но зачем?

— Когда мой отец узнал о смерти вашего батюшки, он собрал все бумаги по займу и сжег их. Говоря при этом, что сын за отца не в ответе. И что вам и этого проблем хватит. И каким он был бы другом, если бы потребовал от юного принца, получившего в наследство, разоренное королевство, возвращать долги, которые тот не делал.

Очуметь. Так Эдуард у нас, оказывается, благородный, а парнишка не очень, что ли? Или, сделав жест, король опомнился? Иначе, откуда у Кристин верительные грамоты?

— То есть, если я правильно понял… Вы хотите получить деньги? Но, при этом, я должен буду поверить на слово… в смысле, суммы долга?

— Не совсем… — шевалье Кристин (Хотя, какой там к чертям собачьим шевалье? Такой же принц, как и я. Только при живом отце) снова опустил голову. — Король категорически запретил мне даже думать об этих деньгах и не знает, что я здесь.

Еще лучше… Нет, тут без поллитра никак не разобраться, кто кому Рабинович. Отец благородно жжет векселя, а сынок — вопреки запрету — за деньгами едет.

Наливаю еще по одной.

— За дружбу и понимание!

Кристин машинально выпил до дна, похоже, даже не вникая за что именно. И на этот раз все же соизволил положить в рот парочку виноградинок. Причем, делая это так нарочито изящно и медленно, что даже самый тупой сообразил бы: парню надо собраться с мыслями. Но, как не лицедействуй, бесконечно время тянуть не будешь. Тем более, беседуя с без пяти минут монархом.

— Наше королевство с севера омывают воды Холодного моря… И после того, как империя рухнула, мы остались одни против воинов Скалистых островов. Изрядно потрепанные в прошлых набегах на Ковыр, викинги долгое время не могли взять верх над нашими войсками. Но теперь время работало на них… Без поддержки войск империи и пополнения рекрутами, наша дружина становилась все слабее, а разбойники — сильнее. И две недели тому произошла битва, победить в которой нам удалось лишь благодаря напряжением всех сил и… невероятной удаче. Один драккар викингов потерял направление и опоздал к битве.

Шевалье Кристин помолчал немного, отдавая долг памяти погибшим, и продолжил.

— Зато уже ни у кого не осталось сомнений, что следующий вик* (*здесь в значении «набег». Есть версия, что название «викинг» походит от «vik» — «морской поход») нам не выстоять. Слишком много дружинников погибло и еще больше тяжелораненых. Соседи с помощью не торопятся, а нанять наемников — нет денег…

— Понимаю…

— Отец решил, что единственный способ найти союзника и обезопасить королевство… — словно не слыша, продолжал парень, — это марьяж, династический брак с королевством Лорингия. Их земли граничат с нашими по юго-западной границе. А благодаря тому, что мы не пропускали норманнов — процветают и могут выставить мощный отряд.

— Разумно… — пожал я плечами. — Родственный связи, конечно, не всегда бывают гарантией мирного сосуществования, но…

— Разумно?! — чуть не подпрыгнул на стуле Кристин. — Разумно?! Ну, да… — парень так же быстро потух, как и вспыхнул. Только рукой обреченно махнул. — Не тебе ж под венец идти…

— Что такая страшная? — протянул я сочувственно. Теперь понятно. В его-то годы, когда сердце тревожно щемит, а в мыслях парит нечто воздушное, неземное, толком еще даже не осознанное, стать мужем какой-нибудь кикиморы, к тому же явно перестарка.

— Страшная? — недоуменно переспросил Кристин. — А-а… в смысле, образина. Да уж… Таким лицом не то что ворон, волков пугать можно. Да и годами… раза в три меня старше.

Ох, нифига себе! Видать крепко прижало Эдуарда. Что он молодого паренька в постель к сорокалетней тетке положить готов.

— Не кисни, хлопец… — я поднялся, подошел и ободряюще похлопал Кристина по плечу. В очередной раз удивившись его хрупкости. М-да, совсем отец забил на принца. С такой мускулатурой не то что меч — шпагу не удержать. — Не дадим пропасть твоей молодости. Запретить твоему отцу я ничего не могу — на то он и король, чтобы править, как считает нужным. Но, если подойти к делу с умом…