Эти тоннели казались более обжитыми, чем катакомбы, по которым водил Коврова старый морпех Михалыч. Желтые тусклые лампы горели через каждые пять-шесть метров, ровные рельсы блестели на их неровном свету. Чисто, грязи мало, даже плешивые крысы казались вымытыми и причесанными.
Пару раз беглецам приходилось скрываться от несущихся поездов в электрощитовых. Хорошо, что для могучего Билла не открываемых дверей не существовало. В одной из каморок нашелся заранее приготовленный схрон припасов и оружия. И, по всей видимости, этот тайник не единственный. Ранее из подобного схрона повстанцы и получили нормальную одежду взамен красной арестантской.
Владимир ни капли не сомневался, что все вновь идет по хитрому плану Михалыча и Айфона. Да! Они опять подставили Коврова Главврачу, но отвлекли его внимание от других важных объектов. И в это время опытный морпех заложил бомбу в производственной зоне, поднимая восстание.
Глава 36
«Проклятые люди, проклятый город, проклятая, никому не нужная страна! Всегда стараешься сделать свою работу хорошо, с отеческой любовью, а получается… Как этот недоумок Шульц допустил, чтобы рабочие совершили побег? Да еще и выкрали Коврова прямо из зала суда! Хорошо еще, что мы не присутствуем на заседаниях лично. Очень хорошо! А ведь у этих парней было оружие, и они могли расстрелять медицинский консилиум! Ворвались в зал суда! Неслыханное святотатство!»
Главврач медленно ходил по Белому кабинету, поглаживая плотно обтягивающий спортивный костюм. Сегодня он оделся в белые спортивные штаны и куртку на древней застежке-молнии. Выглядел, как пожилой заслуженный тренер. Кроме вертикальных красных полос на рукавах и штанинах, на белой форме алели кресты. Местами выдавлены и красные полумесяцы. На голове – белая бандана с огромным красным крестом. Казалось, что этот символ, словно жадный паук, сосал мозг столетнего властелина.
Дольский и Багров стояли с понуро опущенными головами, ожидая, когда Карачун разрешит говорить. Наконец, Главврач вяло махнул рукой. Мол, начинаем.
– Степан Тимофеевич… – выдавил Бодров, начальник охраны.
– Сегодня одна новость хуже другой. Что еще? – вскипел Главврач и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Заключенные проникли в метрополитен и захватили поезд…
– Что?! Идиот! – Карачун не сдержался и отвесил подчиненному увесистую пощечину, но сразу болезненно сморщился. Схватился за отбитую руку и присел в кресло. – Извините, Федор Аркадьевич, не сдержался.
– Не это главное, – продолжал, как ни в чем не бывало, начальник охраны, лишь потерев пострадавшую левую щеку. – Очевидцы рассказывают, что бунтовщики выбросили машиниста из поезда. И кого! За рулем поезда сидел санитар в синей одежде!
– Неслыханно! Дольский! Что вы на это скажете? Это же ваша епархия! Почему санитары стали использоваться в других областях? Сегодня в производственной зоне обнаружено два мертвых санитара-мясника, теперь – санитар-машинист. Что вы еще придумаете, Григорий Елистратович?
– Но, Степан Тимофеевич, насчет пищевого производства… я же не мог поручить эту работу людям? Если информация о том, что готовится на тюремной кухне проникнет в широкие массы… Тогда, я даже не знаю, что будет. А санитары малоразговорчивы, отличные исполнители и не задают лишних вопросов. Кто же еще, как не они должны готовить пищу из настоящих людей?
– Хорошо, а зачем вы используете их в качестве машинистов? – продолжал гнуть свою линию Карачун.
– Простая механическая работа, – хмыкнул Дольский, смешно заморгав глазами. – Сел и поехал. Остановился, открыл двери на пять минут, поехал дальше. Ничего сложного. Рельсы всегда приведут к следующей станции, вероятность аварии минимальна. Поездов у нас немного.
– Вот именно: «немного»! – рвал и метал Главврач. – Где теперь искать похищенный железнодорожный состав? Куда поехали эти головорезы? Центральная! Выдать мне… э… а кто сбежал?
– Стив Хаген, Кацуро Фудзияма, Билл Хокинс…
– Достаточно! Вот этих троих обязательно найти. Я надеюсь, Григорий, вы наладили систему слежения?
– Да, господин Главврач, конечно… – залепетал Дольский.