Юэн пьет вино и смотрит на реку, а Дженис размышляет о том, что случилось с его матерью. Об отце Юэн рассказывал, но о матери ни разу не упомянул. И тут Дженис приходит в голову: может быть (а вдруг?..), такой чуткий человек сумеет понять и ее историю. Дженис осознает, что просто не сможет выстраивать отношения еще с одним мужчиной, от которого ее историю придется скрывать.

Юэн снова переводит взгляд на нее:

– Пожалуй, пришло время рассказать свою третью историю. Эти списки на листе бумаги я не сам придумал, меня научили.

– Что-то случилось с вашей матерью?

– Да. – Юэн набирает полную грудь воздуха. – Когда мне было семь лет, она покончила с собой. Вот почему папа захотел изменить всю нашу жизнь. Из рыбака, который любит книги, он превратился в хозяина книжного магазина, любящего рыбалку. Сначала дело не клеилось, но в конце концов он встал на ноги, и в каком-то смысле это его спасло.

– Уверена, вы тоже были для него большим утешением.

Когда Дженис произносит эти слова, ей становится грустно оттого, что ее сестра не стала утешением для мамы.

– Да, – кивает Юэн, – мы с ним выплывали вместе. Я полюбил книги, ведь в них чего только нет. Кажется, об этом приеме с листом бумаги папа тоже вычитал в какой-то книге. Со своими чувствами я справляться не умел – то в драку ввязывался, то другие неприятности на свою голову находил. А сколько я из магазина конфет стащил, и не сосчитать. – Юэн грустно улыбается. – Я не знал, что делать со своей злостью. Услышал вчера крики Адама и вспомнил, что переживал сам.

Должно быть, именно об этом Юэн и сказал Фионе на кухне. Так вот что отразилось в ее взгляде – сочувствие.

– Смерть моей матери – одна из моих историй, потому что случившееся – часть того, кто я есть. Она изменила и меня, и папу, и наши отношения, и… – Юэн помолчал. – А еще я храню ее, потому что я любил маму.

– Вы знаете, почему она покончила с собой?

– Мама потеряла ребенка. Она ждала девочку. Папа рассказал мне об этом поподробнее, когда я подрос, а в детстве я толком не понимал, что происходит. Мне сказали, что сестры у меня не будет, а потом начались ссоры из-за выпивки.

– Ваша мать запила?

– Да. Мне кажется, она не могла вынести того, что папа понемногу приходил в себя, а ей было некуда деться от своей боли. Горе отделило ее ото всех. Родные ей сочувствовали, но в те времена людям просто советовали не распускаться. В рыбацкой деревне жизнь суровая. Поддержки мама не получила, поэтому она медленно спилась и сама свела себя в могилу. Хотя нет, не так уж и медленно. Мама – женщина миниатюрная, к тому же она была полна решимости довести дело до конца. Иногда думаю: будь у нее таблетки или пистолет, она бы покинула нас намного раньше.

Кровь отливает от лица Дженис, а из ее сердца уходит надежда. Теперь Дженис знает, что никогда не сможет рассказать этому мужчине, как сама довела собственную мать до смерти от пьянства. Она знает это так же точно, как то, что держит в руке бокал, за окном течет река, а на небе светит солнце. А признаться, что она не сожалела о смерти матери, тем более немыслимо. Она смотрит в окно, и ее охватывает такое глубокое сожаление, что слезы его выплеснуть не помогут.

Дженис встает. Она на удивление хорошо держит себя в руках. Видимо, причина в холодной безысходности.

– Юэн, у нас ничего не получится. Я думала, что смогу, но это невозможно.

Юэн ошеломленно глядит на нее, а потом на место растерянности приходит боль.

Дженис снимает со стула сумку и пальто и притворяется, будто целиком поглощена этим делом.

– Дженис, пожалуйста, не уходите. Давайте поговорим.