И снова мимо потянулась бесконечная вереница рабочих, толкающих тачки, доверху груженные землёй, дугой сгорбленные спины, струнами натянутые жилы рук. Возле будущего полотна железной дороги землю из тачек высыпали, чтобы другая бригада лопатами и заступами перекидывала грунт, формируя высокую насыпь. Работа не останавливалась ни на минуту, от мелькания заступов и лопат рябило в глазах. Следом насыпь утрамбовывалась толкушами[48]. Труд был тяжёлым и изнурительным, пот заливал лица трамбовщиков, ставшие чёрными, как сапоги, а пальцы на натруженных руках не разгибались.

– Стоп! – мелькнула догадка. – Руки! Ну, конечно, руки! Руки рабочих от тяжёлого труда натружены и мозолисты, в то время как хунхузы ни к кирке, ни к лопате не прикасаются. Если у них и есть мозоли, то с трудовыми мозолями землекопов не сравнить.

Андрей решил проверить догадку и подозвал вахмистра:

– Василий Иваныч, скажи казакам, пусть приведут несколько рабочих, по одному из каждой бригады. Прямо сейчас.

Когда доставленных рабочих построили в шеренгу, Андрей приказал им вытянуть вперёд руки и развернуть ладонями вверх. Вахмистр и стоящие рядом казаки удивлённо наблюдали за блажью барчука[49]. Китайцы послушно вытянули руки. Ладони каждого были покрыты толстыми, загрубевшими мозолями, а скрюченные грабки не могли разогнуться.

– Все свободны, – отпустил рабочих Андрей. – Вахмистр, нужно организовать поголовную проверку рабочих. Всех, у кого руки без мозолей, отводить в сторону и вязать. Попытаются бежать – стрелять на поражение.

Видя непонимание на лице казака, пояснил:

– Среди строителей скрываются хунхузы. Только в отличие от рабочих они ни кирки, ни лопаты, ни толкуши в руках не держали. Значит, ладони бандитов будут без таких вот мозолей, – кивнул он вслед рабочим, – теперь понял?

– Так точно, – уважительно посмотрел на Андрея вахмистр.

– Тогда действуй.

Через полчаса началась проверка. Казаки, разделившись на группы по четыре человека, быстро двигались вдоль выстроившихся в колонну по одному китайцев. Подозрительных отводили в специально разбитую для этого палатку, там глушили и связывали. Задержанных набралось порядка двадцати человек.

Заметив в глазах одного из китайских бригадиров одобрение, Андрей приказал доставить его в штабную избу.

В здании конторы кисло пахло портянками и людским потом. В дверь постучали.

– Входите!

– Этот, Ваш Бродь?

– Этот, – кивнул Андрей, – давай его сюда. – Извините, уважаемый, – обратился он к китайцу, – что вас доставили ко мне таким образом. По вашему взгляду я понял, что вы одобряете проведённые аресты. Лично я уверен, что все задержанные имеют отношение к хунхузам, но если вы считаете, что кто-то из задержанных не виновен, скажите, и его немедленно отпустят. Даю слово офицера.

Китайский бригадир оглянулся на дверь:

– Спасибо, господин офицер. Вы действительно задержали хунхузов, но не всех. Некоторым удалось скрыться. Как только вы уйдёте, они вернутся. Мы обычные крестьяне, нам не нужны неприятности, нам нужна работа. Люди запуганы. Мы боимся и за себя, и за семьи, которые остались дома. Но кое-что я расскажу. Он оглянулся на дверь и понизил голос:

– Ходят слухи, что на нашу стройку готовится большой налёт. Хотят убить русских специалистов и сжечь станцию. Склады с материалами разграбить, а нас разогнать.

– Почему вы об этом не заявили администрации строительства? Они бы вызвали охрану.