— Мою телегу повредили там, в переулке, — капризно пожаловалась я. — А тут холодно. Вы же не откажете благочестивой прихожанке в нескольких минутах ночного бдения в вашем соборе, пока мой транспорт починят? — тут же попросила я. — Я обязательно помолюсь за ваше здоровье! — пообещала я, глядя в его мгновенно скисшее лицо.

Архиепископ, слегка обескураженный моим напором, лишь махнул рукой, открывая мне проход в внутренние помещения собора.

— А что вы делаете на кладбище так поздно ночью? — спросила я его.

— Провожу инспекцию, — холодно ответил Адам.

— И как? Не гуляют покойники?

— Покойники нет, а живых что–то слишком много.

— Это хорошо. А то я на днях столкнулась с гуляющими по городу покойниками, и они оказались ну совсем гадкими! Такие злобные, голодные и старающиеся убить все живое… Не знаете, кто их потерял?

Архиепископ подавился воздухом.

— Не я. Разве они не ваши? Вы же некромантка, — тут же уколол меня он.

— Мои на кладбище работают, а не шатаются без дела, — парировала я. — А вот у вас, я слышала, были пропажи…

Я вошла в боковой зал собора. Похоже, в этой комнатке переписчики и делают те свитки и книги, которые потом идут на рынок. Здесь даже был небольшой очаг. Адам решил показать себя радушным хозяином и зажег огонь, а затем ответил.

— Надо же. Не замечал.

— И поэтому посреди ночи, да еще зимой, решили проверить, все ли ваши постояльцы на местах?

— Думаю, это не ваше дело.

— Конечно не мое. Но мне не хотелось бы, чтобы чьи–то чужие мертвецы наворотили дел, а на костер благодарные горожане потащили бы меня. Думаю, это будет неприятно.

— Ну хорошо, — сдался наконец Адам. — пропало несколько тел.

— Три?

— Четыре.

— Значит, один еще где–то бегает.

— А остальные?