Звонок был неприятный и скрежещущий. Когда-то давно, когда Женя был маленьким, у них был точно такой же. Этот звонок делал из жильцов форменных невротиков. Не могут у человека, звонящего в дверь таким звонком, быть хорошие намерения.

Никто не открывал. Подождав с полминуты, Женя позвонил еще раз.

– Иду-иду, – услышал он. Через мгновение по ту сторону двери послышались шаги, дверной глазок потемнел.

Дверь открылась.

– Здравствуйте, – сказал Женя.

– Добрый день, – старушка доброжелательно посмотрела на него.

В ней что-то изменилось, но Женя не сразу понял, что именно.

– Я… Эээ. Это, услышал что-то, – Женя переминался с ноги на ногу. – Вроде звук какой-то громкий, думал, может, что случилось у вас. Может, помощь нужна.

– Нет, все хорошо у меня. Ничего не падало, – пожала плечами старушка.

Женя понял, что в ней изменилось – растерянно-вопросительный взгляд, который раньше не сходил с ее лица, куда-то пропал. На него смотрела обычная пенсионерка, этакая бабушка-одуванчик, до посинения откармливающая внуков пирожками, читающая «Комсомольскую правду» и предсказывающая погоду болью в суставах.

– Эээ. Ну понял тогда, извините. До свидания.

Поднявшись на две ступеньки вверх, он развернулся – старушка закрывала дверь.

– Простите, а вы… вы… помните меня? – с какой-то надеждой спросил он.

Бабуля с удивлением посмотрела на него.

– Жень, ну конечно помню. Я, конечно, старая, но не дура, – улыбнулась она.

Дверь захлопнулась.

Женя поднимался по ступенькам. Сердце колотилось, а мозг тщетно пытался найти логическое объяснение всему происходящему. Но каждой, казалось бы, разумной причине он тут же находил опровержение.

Логика и здравый смысл сейчас были шаткой башенкой из игры, по правилам которой надо было поочередно вытаскивать по бруску, чтобы она не упала.

И Женя чувствовал, будто кто-то решил сыграть в эту игру по правилам городков, метнув в эту самую башенку увесистую палку, от чего она с грохотом рассыпалась.