Отдельное письмо надо было писать и тому внуку-ровеснику. Того, по-видимому, заставляли делать то же самое, и спустя примерно три недели Женя получал ответ – каллиграфическим почерком написанное сочинение на ответном двойном листочке. Это напоминало переписку двух спам-ботов.
Через какое-то время эти переписки Жене не просто осточертели, но уже и начинали злить – как оказалось, тот самый внук-ровесник участвовал и занимал призовые места в олимпиадах, являлся активистом класса, делал скворечники для воробьев, в общем, всем своим существованием показывал, что он уже на голову обскакал своего родственничка. В конце письма он гордо заявлял, что даже компьютерные игры он уже перерос. Чего и Жене желает.
«Придурок и хвастун», – про себя подумал Женя.
– Пиздодельный, – вслух сказала мама, когда Женя рассказал ей содержание письма. Но тут же осеклась, сказав, чтобы он это слово не запоминал. Женя очень хотел его запомнить, но оплошно его не записал, и оно быстро вылетело из его головы. А повторять его мама отказывалась. При Жене она почти никогда не материлась, но в этот раз высказывание родственника седьмой воды на киселе, да еще и в отношении ее сына, задело ее за живое.
Но бабушка думала по-другому. Отныне ни к чему не обязывающая переписка между родственниками приобрела для нее соревновательный характер. Приняв вызов, в ответном письме она старательно начинала перечислять Женины заслуги в поэзии и даже приложила фотографию, где ему, широко улыбающемуся, на сцене одного из ДК жмет руку губернатор.
Мерение детьми продолжалось еще долго. Градус достижений неумолимо рос. Еще бы год-два, и родственникам пришлось присылать бы фото своего внука с земной орбиты, где бы он был в качестве космического туриста, а Жениной бабушке пришлось бы отвечать фотографиями, где Женя отправился на спасательную экспедицию на Северный Ледовитый океан.
Уже потом Женя понял, что с приходом старости и исчерпанием собственных заслуг внуки и дети становятся невольным инструментом бесконечного выяснения «кто лучше» и «кто большего добился». Уступать ни та, ни другая сторона не собирались, и в то время эта ежемесячная обязанность по писанию своей автобиографии с последующим ее запечатыванием в конверт его сильно бесила.
Две ладошки закрыли сзади Женины глаза. Он улыбнулся.
– Ммм. Дай угадаю… Катя? Марина?
– Неет. Сейчас уши оторву, – рассмеялась Саша.
– Пойдем покатаемся, – вскочив и взяв ее за руку, Женя кивнул головой сторону американских горок.
Саша протестующе замотала головой:
– Ты же знаешь, я боюсь.
– Прекрасно знаю, поэтому и зову, – улыбнулся он. – Пойдем, между прочим, экстремальные свидания сближают. Ученые доказали.
– Жень, я боюсь. – Саша опасливо смотрела на большую железную конструкцию с вагончиками.
– Ну ладно, пойдем на лошадок тогда. Они рядом, – пожал плечами Женя.
– Пошли.
Поравнявшись с горками, Женя резко развернулся и подхватил Сашу на руки.
С ней, смеющейся и вырывающейся, он с улыбкой подошел к билетерше – обесцвеченной блондинке в ярко-оранжевой жилетке с отражателями.
– А с ребенком можно? – весело спросил Женя.