Приехавший за Артемом отец по достоинству оценил аниматора и оставил ей денег на чай. А был он человек искушенный и серьезный. В фильмах «серьезные дяди» пьют виски со льдом и играют в гольф в поло Ralf Lauren. А вечером надевают костюм-тройку с узкой, корсетообразной жилеткой, которая так смотрится с торчащей из ведерка со льдом бутылочкой Cristal.
Папа Артема был в черных спортивных штанах «Нью Йорк Чемпионс» и такого же цвета найковской куртке. Но его серьезность под сомнение никто не ставил.
Учителя, сидя на кафедре, говорили «бизнесмен», а по губам читалось «бандит».
Источник его дохода многим не давал покоя.
Есть такая старинная русская забава – считать чужие деньги. Это просто, а главное, увлекательнее всех школьных задач про яблоки. Единственная в своем роде математика, которая придется по душе всем.
Считать можно хоть у кого – хоть у папы римского. Но тот сидит где-то далеко, в Ватикане. В другом мире, можно сказать.
Можно посчитать у Цукерберга, но там тоже особо не посплетничаешь. А вот новая машина Артемова отца – другое дело. И когда это только он успел ее купить, если они вот-вот вернулись с островов, где должны были сильно поиздержаться?
Цукерберг, можешь спать спокойно. Твои сбережения пересчитывать не будут. Не сегодня.
В ресторане таких, как отец Артема, выделяет дорогая водка, на дороге – дорогая машина, дома – дорогая жена.
Русским дельцам старой закваски чужда аристократичность и томный снобизм.
– Все эти сигары – говно. Обыкновенный понт, – вещал отец Артема. Не сам, а через самого Артема, который утром подробно рассказывал о выводах и умозаключениях своего отца.
Все слушали с придыханием жителей Советского Союза, услышавших первую радиопередачу про быт Америки.
От вопроса, чем же его отец занимается, Артем уходил или скромно обобщал: металлами.
– Дорогими? Платина? – выкрикивали любопытные голоса. Но осведомленностью в теме драг. металлов Артема было не удивить и не сбить с толку.
Он снисходительно и скучающе улыбался – так, наверное, улыбнулся бы Абрамович, если бы тысячный по счету журналист опять попросил рассказать его, как он заработал свой первый миллион. Абрамовичем Артема и называли – за глаза, разумеется. Хотя скорее так следовало бы называть его отца, но называть Абрамовичем отца Артема было страшно даже за глаза. В каждом однокласснике виделся ренегат и предатель, который хотя бы вскользь скажет Артему, что его отца тут не боятся и позволяют себе шутки шутить. А там исход был ясен – в багажник и в лес.
А со слов Артема, новые знакомства и бизнес-встречи отца заканчивались двумя способами – либо в сауну и пить водку, либо в багажник – и в лес.
Судя по всему, его отец действительно занимался какими-то ресурсами, потому что на уроках географии Артем знал обозначения всех полезных ископаемых.
Его даже однажды похвалили, хотя до этого почти все его диалоги с учителями состояли из односторонних угроз про дневник и звонки родителям.
Весь класс в немом вопросе обернулся на последнюю парту с лицами туземцев, увидевших первый в их жизни вертолет с гуманитарной помощью – все хотели увидеть, как Артем отреагирует на новую для него учительскую эмоцию под названием «похвала». Тот, насупив брови, ответил всем кивком головы, означающим «Че надо?».
Зато в тот день рождения Артема Женя удовлетворил больше потребностей, чем мог вместить. Он и наелся, и влюбился. Для «особо приближенных» к Артему в культурную программу входило кино. Чтобы попасть в список особо приближенных, надо было все это время не огрызаться на подколы Артема и сносить его выходки. И иногда, когда Артему было лень, брать у него деньги и покупать что-нибудь для него в столовой. Разумеется, с чаевыми для гонцов. Женя и двое других одноклассников в эти списки проходили.