Клэр покачала головой.

– Ужасно, что у нее вообще был список жертв.

– Знаю, – вяло ответила Мак. – Прости, что ходила за тобой по пятам, как чокнутая. Это, наверное, выглядело странно.

Клэр улыбнулась, и впервые за долгое время между ними не было ни тени вероломства и соперничества, которые, кажется, уже давным-давно стали непременными составляющими их дружбы. Это была улыбка искренней благодарности, наполнившая сердце Мак теплом и счастьем. Она вдруг поняла, как скучала по Клэр все это время.

– Ты спасла мне жизнь, – просто сказала Клэр. – А ты ведь была совершенно не обязана это делать.

Мак пожала плечами.

– Конечно, обязана.

Кухню наполнил запах разогревающейся пиццы. Взгляд Мак снова упал на руку Клэр. Она спасла ей жизнь, но как насчет всего остального?

– Ты сможешь играть? – тихо спросила она.

Клэр пожала плечами.

– Врачи говорят, что дела плохи. Во всяком случае, я уже никогда не буду играть так, как раньше.

Мак закрыла глаза.

– Мне так жаль.

Клэр уселась за стол и принялась вертеть в руках солонку в форме виолончели.

– У меня было много времени, чтобы подумать. И я поняла… – Клэр посмотрела на Мак с почти смущенным видом. – Я не уверена, что вообще хочу учиться в Джульярде.

Мак нахмурилась. Конечно, Клэр так говорит, просто чтобы себя успокоить. Или у нее в голове помутилось от обезболивающих.

Клэр стукнула солонку о перечницу в форме скрипки.

– Звучит дико, я понимаю. Но я, кажется, поняла, что хотела туда поступить только потому… – она смущенно хмыкнула, – потому что ты этого хотела. Мне просто хотелось тебя обскакать. Но потом я задумалась: а чего я хочу на самом деле. И знаешь что? Оберлинский колледж, кажется, неплохой вариант. Может, буду изучать музыку, а может, и нет. Передо мной теперь открылось столько возможностей, которых раньше не было, потому что в голове у меня была одна виолончель, понимаешь?

Мак не знала, плакать ей или смеяться. После всех этих стрессов и жертв, после многих лет в оркестре и музыкальных лагерях, бесконечных репетиций, обманов и вранья, после драмы с Блейком… Клэр даже не хотела получить главный приз. Это было как в дурацком анекдоте с несмешной концовкой.

К тому же Мак поразило, с какой легкостью Клэр признала, что просто хотела ее обойти. С другой стороны, если задуматься, не вела ли она себя точно так же? Сколько она себя помнила, Мак всегда чувствовала всепоглощающее слепое стремление играть лучше, чем Клэр, репетировать больше, идеально выступать на каждом концерте, когда Клэр ошибалась, отнять у Клэр место первой виолончели оркестра… Она действительно очень хотела поступить в Джульярд, но это было почти побочным эффектом. Мак руководил тот же дух соперничества, та же готовность пойти на что угодно ради своей цели. Разве она не доказала это, назвав имя Клэр во время того разговора на киноведении?