– Филдера? – нахмурилась Джулия. – Я думала, ты его ненавидишь.

Тут Паркер и раскололась. Оказывается, она снова стала ходить к Филдеру – как к психологу и в каком-то смысле как к другу (правда, при этих словах она опустила глаза). Она сказала Джулии, что подружилась с ним, а он, кажется, трепетно относился к ней из-за того, что случилось с его матерью.

– Он придет навестить тебя в больнице, обещаю, – сказала Паркер. – А потом… – она перешла на шепот.

Джулия колебалась, но решила поверить Паркер на слово. И вот она явилась в полицию. Позволила отвезти себя в больницу, связать, накачать успокоительными. Но они сразу пообещали, что попытаются связаться с Филдером. Наконец он приехал: напуганный и раскрасневшийся, волосы торчат во все стороны, рубашка выбилась из брюк. Он выслушал ее. Она рассказала ему ту же байку – о том, что Паркер на самом деле не существует. Филдер кивал со слезами на глазах.

– Я хочу вылечиться, – настаивала Джулия. Филдер накрыл ее руки своими.

– Я тоже этого хочу.

А когда он отвернулся, чтобы взять пальто, она сдернула с его пиджака пропуск посетителя. Он ничего не заметил и ушел, грустно улыбнувшись ей и пообещав снова прийти на следующей неделе. Двадцать минут спустя, убедившись, что он ушел, а на смену заступила другая медсестра (Джулия была новенькой в больнице, и большинство медсестер ее еще не узнавали), она переоделась, приколола к рубашке пропуск (к счастью, на нем было написано просто «Э. Филдер», так что она могла бы сойти за Элизабет или Эльзу) и вышла из здания. Вот и все.

Жалела ли она, что использовала Филдера? Не очень. Он преследовал Паркер, а в представлении Джулии это делало его ненормальным. К тому же это ведь была затея Паркер. «Нужно идти на крайние меры, чтобы освободиться», – прошептала она в ту ночь в лесу. С Филдером все будет в порядке: возможно, поначалу охрана и заподозрит, что он помог ей сбежать. Но потом они во всем разберутся, и это не повредит его карьере. Он просто будет выглядеть идиотом.

Наблюдая, как машины замирают в пробке у съезда, Джулии заметила, что у нее урчит в животе. Нужно раздобыть какой-нибудь еды, и поскорее. Поток машин едва заметно сдвинулся. «Так много людей, – думала Джулия, – застряли в своих машинах, в своей жизни, и просто ждут, пока кто-то уберется с дороги. Но не я».

Так будет лучше, Джулия точно это знала. В Бэкон Хайтс им было больше делать нечего. На секунду ее кольнула тоска по Карсону, который был к ней так добр, но потом она напомнила себе, что он почти наверняка считает ее сумасшедшей, как и весь город. Как и ее собственная мать, судя по тем жутким интервью, которые она дала CNN, MSNBC и программе «60 минут». Лучше уж оборвать все связи разом. Надо было сделать это много лет назад.

Тут в дверь постучали, и Джулия вскочила со стула. Она рывком метнулась через комнату, мимо двух двуспальных кроватей, мимо ванной, и медленно открыла дверь. Увидев, кто стоит на пушистом ковре в коридоре, она радостно вскрикнула.

– Ну, слава богу! – воскликнула Джулия, бросившись вперед и крепко обняв худую сутулую фигуру Паркер, облаченную в извечную толстовку.

Паркер стояла в дверях, широко улыбаясь. У Джулии на лице отразилось такое облегчение, словно она боялась никогда ее больше не увидеть.

– Можно войти?

– Тебе приглашение не нужно, – засмеялась Джулия, шире распахнув дверь.

Паркер переступила порог, держа в одной руке пакет с коробочками из китайского ресторана, из которых уже начинал подтекать соус.

– Есть хочешь?

– Умираю с голода, – широко и беззаботно улыбнулась Джулия. – Слава богу, с тобой все в порядке, – выпалила она и обняла подругу.

– Да ладно тебе, – ворчливо сказала Паркер, высвобождаясь из ее объятий. – Я же боец, Джулия. Со мной всегда будет в порядке, Джулия. Ты же знаешь.

– Знаю, но ты так рисковала!