Вскоре нам сообщили, что красноармейские части поспешно снялись и ушли куда-то на юг[182]. Из Знаменки против коцуровских партизан выслали небольшой отряд кавалерии[183]. Наш район всё так же обходили стороной. Это нас не радовало – совсем наоборот. Нельзя было предполагать, что противник не разобрался в обстановке.
Уездное начальство устанавливало вокруг Чигирина
Коцуровских сел, расположенных между нами и красными, тоже не трогали. Тамошняя организация распалась, но винтовок у них хватало. Наконец, южнее, в степях Александрийского уезда, представителей новой власти ловили и пускали в расход повстанцы Кобчика – малочисленный, но храбрый отряд[184].
Уездное начальство заправляло только в Чигирине и окрестностях и тревожилось о своем положении куда больше «бандитов»[185]. С трех сторон его окружали враждебные крестьяне, в любом случае готовые поставить под ружье больше людей, чем насчитывал караульный батальон.
По нашим сведениям, большевиков мучила бессонница. Местных жителей они побаивались, держались вместе и ночевали с револьвером под подушкой. Возле ревкома неизменно дежурили подводы на случай эвакуации. Едва проносился слух «Холодный Яр наступает», и туда сразу же начинали сносить вещи[186].
Чигирин не представлял угрозы. Мы остерегались прежде всего передвижений войск по линии Черкассы – Бобринская— Каменка.
Освобождение пленных сорвалось. Хорошо сколоченная группа подпольщиков, к которой присоединились и несколько холодноярцев, имела в ЧК своих агентов и держала под контролем следствие по делу Чучупака и Солонько, выбирая удобный момент для ночного нападения. Неожиданно для них группа черкасских парней, не связанных с нами и не осведомленных о готовящейся акции, ударила первой – малыми силами и плохо продумав свои действия. Они бросили в здание гранату, но чекисты быстро пришли в себя и отразили атаку. Всех арестантов немедленно расстреляли[187].
Однажды Левадный вернулся за полночь из Матвеевки, куда ездил проверять свои арсеналы, и рассказал новость: красные кавалеристы поймали Свирида на каком-то хуторе и отвезли на станцию Знаменка, где его прилюдно казнили. Коцуровщина сошла на нет[188].
Самые активные из его боевиков объединились в «Товарищество казаков Волчьего Шпиля», которое базировалось в Суботовском лесу и на хуторах[189]. Занимались они тем, что не давали Чигирину покоя мелкими вылазками в ночное время.
Отношения между селами двух «республик» стали улучшаться. Жители Ивковец помогли в поимке одного из живых еще Кошевых, который убил в свое время холодноярца из Медведовки. Этот разбойник был правой рукой чигиринского атамана, а после его гибели старался затеряться в глуши, но в итоге попал под суд в той же Медведовке.
Приговор – расстрел – привели в исполнение сразу же, у креста на верхушке горы, откуда было видно оба села. Я наблюдал за этим действом, сидя верхом на своем жеребце.
Кошевой, стройный, необычайно красивый парень в поддевке и серой папахе, побледнел, но без колебаний стал под крест. Вокруг него собралась толпа вооруженных крестьян. Безжизненным взглядом он всматривался в лица земляков.
– Выдаете меня, ивковчане? Не жалеете?
Вперед вышел седой старик с ружьем, открыл затвор и вложил патрон.
– Жалеем, казак… Жалеем, что вас, собачьих детей, вместе с Коцуром не постреляли в том году.
С другой стороны подошел медведовский атаман. Два выстрела – и села, забыв недавнюю вражду, подписали кровью договор о союзе.
К нам стали попадать листовки казаков Волчьего Шпиля. Товарищество ратовало за объединение всех крестьян под национальным флагом для войны против палачей Украины – российских большевиков, а также их украинских наймитов. На обратной стороне – шуточное примечание, которое диссонировало с торжественностью самого воззвания: «Отпечатано в собственной его палаческого величества товарища Ленина типографии. Москва, Кремль. Поцелуйте нас в сраки, красные собаки!»
Догадываемся, что у ребят есть свои люди в чигиринской типографии, сунувшие эту листовку между большевицкими агитками.
Устанавливаем контакт с казаками Волчьего Шпиля, и те охотно подчиняются Холодному Яру. Штаб, в составе которого несколько человек из коцуровского ревкома, имеет широкие связи в Чигирине. Намереваются поднять Ивковцы, Новоселицу, Суботов и с другой стороны – Стецовку и Семигорье, и захватить город. Мы убеждаем их оставить этот план: взятие Чигирина только привлечет сюда заново подразделения Красной армии и ничего не даст.
IV