– Какие люди… – голос Зимина пенопластом по стеклу резанул слух, заставляя скривиться. – Ты не сильно-то любишь своего отпрыска.

– Тогда какого чёрта он ещё у тебя? – со свойственным безразличием бросил отец, медленно отмеряя шаги до них. – Раз ты такой проницательный и всё понял, Зёма!

Зимин дёрнулся, и гуляющее вдоль лица дуло впилось в висок с новой силой. ОМОН было дёрнулся, готовый к штурму, но Олег Николаевич приподнял ладонь, заставляя их замереть на месте. Сейчас каждое движение могло стоить чьей-то жизни.

Только это уже не пугало.

– Он моя гарантия. Если я его отпущу, вы спустите своих цепных пёсиков, – Зимин кивком головы указал на толпу полицейских и омоновцев. – А мне надо с тобой серьёзно поговорить. Очень серьёзно! Только ты не особенно спешил.

– Были причины, – уклончиво кивнул отец, проворачивая перстень на безымянном пальце, который носил как обручальное кольцо. – Жена моя. Света. Ты уже её убил.

Из горла против воли вырвался испуганный всхрип:

– Чего?

Зимин прижал ребром ладони кадык, перекрывая возможность говорить. «Мама! – в панике выстрелило в сознании. – Что с мамой?» Фил впервые искал встречи с отцовским взглядом: увидеть в нём лукавство, иронию, надменность. Отец упрямо отводил глаза, разглядывая пустошь, автомобили, маячащих вдали людей.

– У неё инсульт, Зё-ма, – наконец выдохнул он надтреснуто болезненно. – Она при смерти. Благодаря тебе.

Внутри всё сжалось и сделало кульбит. К горлу подступил ком тошноты.

– Ну не на-адо… Не на-адо… – истерия скользнула в голосе Зимина, а рука с пистолетом задрожала. – Не надо на меня снова вешать чужую кровь! Я тебе предлагал всё решить миром? Предлагал! Предлагал переписать на меня бизнес? А ты что выбрал? Вот теперь и отвечай за свой выбор. Отвечай за всю мерзость, которую ты совершил.

Зимин отвёл руку с пистолетом и выстрелом поднял в воздух снег под ногами отца. На выглаженных матерью брюках осели брызги снега. Отец не дрогнул. Снисходительно усмехнулся и заговорил тем самым нравоучительным тоном, каким всегда воспитывал Фила, набирая обороты с каждой фразой:

– Зёма-Зёма… Ты как был шестёркой, так ею и остался. Ведёшься на блестяшки и зелёненькие бумажки. Ты даже не думаешь о людях. О том, что сейчас тебя на прицеле держат снайперы, что одного взмаха Олега достаточно, чтобы тебя застрелили.

Фил, затаив дыхание, слушал отца и не верил собственным ушам. Он смеялся! Смеялся над человеком, в руках которого сейчас была жизнь Фила, жизнь его сына! Смеялся над психопатом и был уверен в своей неуязвимости.

Фил криво оскалился: его отец не был Вариным папой. Он оставался собой, Андреем Шаховским.

– Как будто ты другой, – прошипел Зимин. – Ты ведь такая же сволочь… Это из-за тебя погибли люди!

– Не-а. Это твоя ошибка. Я тебе заплатил, чтобы мы не сгорели. Как ты это решил – это твоё решение. Вот ты за него и отвечаешь.

– Ты загнал меня в угол! – вспыхнул Зимин. – Либо сгорали вы, либо меня должен был грохнуть Марк! Такая себе перспективка, не? Ты бы что сделал?

– Вопрос неудачников, – отец сделал решительный шаг и замер в пяти шагах от Фила.