— Ходжа, но ведь Хасан уважаемый человек. Зачем ему это было нужно? Может, он и не знал вовсе о потайном выходе, а виноват во всем мельник, — сделал Шарифбек слабую попытку снять вину со своего друга, но с пола вскочил мельник, трясясь от возбуждения и страха одновременно.

— Я не виноват! — выкрикнул он. — Это все Хасан-ако приказал сделать, это все он!

— Ой-е-о! — схватился за голову кази.

— Прикажите отрубить ему кисть, кази! — продолжал настаивать ходжа.

— Прости, Хасан, — кази стянул с головы чалму и отер ей лицо, — я ничего не могу для тебя сделать. Он прав.

— О пощади меня, ходжа! — взвился Хасан, вцепившись в полы халата Насреддина.

— Как? Ты, всесильный мираб, просишь пощады у меня?

— Пощади и проси все, что хочешь! — гнусаво завыл Хасан, неистово дергая халат. — Я не хотел, шайтан попутал, клянусь!

— Мулла, что ли?

— Он, он. Это была его идея, — всхлипнул мираб и обмяк. — мне бы до такого никогда не додуматься. О ходжа, требуй, я все исполню.

— Хорошо, — кивнул Насреддин, выдирая халат из рук мираба. — Ты напишешь дарственную, по которой передашь реку и землю этим людям.

— Что? Опять дарственная? — вскричал Шарифбек.

— Простите, кази, но у нас мировая. Но смотри, Хасан, если ты откажешься, то дело будет возобновлено.

— Да, да, — быстро проговорил кази, которому не терпелось покончить с этим крайне неприятным делом. К тому же у него просто не повернулся бы язык отправить своего друга к палачу. — Если ты нарушишь условия, которые выдвигает ходжа…

— Я понял, я все понял! Я все сделаю! — затараторил трусливый Хасан.

— А этому, — палец кази уперся в застывшего посреди комнаты мельника, — всыпьте тридцать палок по пяткам.

— А-а! — закричал в ужасе мельник, но двое стражников, стоявших наготове, мгновенно подхватили его под локти и вытащили вон из дому.

— А мука? — спросил Насреддин.

— Какая еще мука?! — надулся Шарифбек.

— Мука, что была украдена у людей.