— Ну, конечно, мимо. Что ему у вас делать?

— Да-а, но он шел к моему дому. Ой-ёй, вот он, кажется, поднимается по лестнице! Я слышу его шаги, — Шарифбек с такой силой вцепился крепкими пальцами в плечо слуги, что тот взвыл.

— Хозяин, да успокойтесь вы, — морщась от боли, проговорил слуга. — Ну, пришел ходжа — что тут такого? Подумаешь! Постоит немножко и уберется восвояси.

— Гав! — сказал Шарифбек и вновь начал опускаться на карачки.

— О Аллах, когда же все это закончится? — Слуга молитвенно воздел глаза к потолку, стараясь не дать упасть кази. Он помог ему дойти до возвышения и усадил, подперев со всех сторон подушками. — Вот так! — сказал слуга, отходя в сторонку и любуясь на дело рук своих. — Теперь вы точно никуда не денетесь.

— М-г-м, — повел шеей кази, косясь на двери.

И тут они распахнулись. Кази зажмурился и начал оседать вперед на подушки, но подоспевший слуга придержал его.

— Салам алейкум, почтенный кази! — как ни в чем не бывало поздоровался ходжа.

Кази приоткрыл один глаз и уставился им на Насреддина.

— Ты, о исчадие ада? — выдавил Шарифбек, старательно сдерживаясь, чтобы не гавкнуть. В этот миг ему безумно захотелось подскочить к Насреддину и укусить его, но и это желание ему удалось задавить в корне. — Мало тебе того, что ты со мной сотворил, так теперь еще набрался наглости явиться ко мне после этого?!

— Я рад, Шарифбек, что слухи о вашей болезни оказались сильно преувеличенными. Но я пришел к вам по очень важному делу.

— О ходжа, — застонал кази. — Прошу тебя, оставь меня в покое. Я не хочу больше иметь с тобой никаких дел.

— Как?! — воскликнул Насреддин. — Вы, кази, отказываете этим людям в справедливом суде? Я не могу поверить своим ушам.

— Если я выслушаю их, ты уберешься наконец?

— Если вы выслушаете и разрешите их дело.

— Да, да, я заранее согласен со всем, только бы — прошу, не обижайся на меня! — не видеть твоего лица, от взгляда на которое мне становится очень плохо!

— Я был бы рад оставить его снаружи дома, чтобы не докучать больному человеку, но — увы! — оно мне нужно здесь.

— Тогда начинай уже поскорее, — взмолился Шарифбек, — ибо любое промедление все больше тяготит меня.

— В таком случае я не буду тянуть. Скажите, кази, что полагается человеку за воровство?

— У тебя что-то украли? Ишака? — заинтересовался кази.