У одного из более-менее прилично сохранившихся деревянных строений (многих была обрушена кровля, выбиты окна и двери) маячила привычная форма Королевской сыскной службы, рядом же стоял среднего возраста мужчина с белой собакой на поводке.

— Господин полковник, — доложил по всем правилам сержант с пышными усами, — нами был обнаружен труп, сразу видно убийство.

— Ясно, — ответил Вил, — как обнаружили тело?

— Вон тот господин, — кивок в сторону физически крепкого господина в широких артанских брюках, совсем как у стрелков из лука, и удобной домашней куртке, — и обнаружил. Вернее будет сказать, его собака нашла.

Мужчина уже сам спешил подойти.

— Господин, — обратился он к Вилу, — по всему видно, что вы — здесь главный. Не могли ли вы в первую голову опросить меня, вместо того, чтобы с подчинёнными общаться. Мы с Хватом тут уже битых два часа торчим.

Вил свысока поглядел на свидетеля, представился и милостиво разрешил поведать о том, что случилось у склада за номером восемнадцать.

— Мой Хват — пёс с характером, — издалека начал мужчина, представившийся Ло́ддом Ко́джи, тренером по стрельбе из классического артанского лука, — многие недолюбливают эту породу, даже почитают её опасной, а по мне — так не сыскать псов преданнее и надёжнее.

Рика с сомнением поглядела на довольно-таки отвратного вида белёсого зверя с маленькими свинячьими глазками на вытянутой морде и его розоватую шкуру, почти просвечивающую через короткую жёсткую шерсть.

— Соседи боятся Хватушку, а ему и побегать, и повеселиться нужно, — Коджи ласково потрепал своего уродца по голове, — вот выхожу из положения, благо живу неподалёку. Идём сюда, пса с поводка спускаю и даю ему нагоняться от души. Потом снова на поводок, знаем мы законы, знаем! И домой.

— Хорошо, — сдерживая раздражение от неуместной словоохотливости свидетеля, сказал коррехидор, — нам совершенно ясны мотивы владельца бойцовой собаки. Переходите к сути дела.

Коджи кивнул, но начал строго с того самого места, на котором остановился:

— Хват только кажется неповоротливым, а на самом деле — огонь, а не пёс! Как примется носиться по округе, только лапы сверкают. Он у меня, знаете ли, любит своему хозяину, мне то есть, различные презенты носить. Иной раз крыску придушит принесёт, а бывает, найдёт что-нибудь ценное с его собачьей точки зрения и тоже тащит меня порадовать. Полагаю, для него это — такая особая форма собачьей благодарности. Вот и нынче тоже самое произошло: бежит, волокёт что-то большое. Поближе подбежал, я вижу6 в зубах у Хватика женский кожаный сапожок, модненький и почти что новый. Я ещё подумал, что не так уж плохо живётся артанскому люду, что они подобные вещи выкидывать вздумали.

Мужчина выдержал паузу и покачал головой. Было видно, что переходить к дальнейшему повествованию ему тяжко.

— И что же? — поторопил его коррехидор, он не заметил душевных терзаний собеседника и хотел как можно быстрее услышать кульминацию истории.

— Оказалось, — собрался с духом Коджи, — что Хват не пустой сапог притащил, к сапогу ещё и женская нога прилагалась. Пёс положил трофей к моим ногам и за брючину ухватил, рычит, поскуливает и тащит куда-то. оказалось, что вон в том складе — рука показала на полуотвалившиеся дощатые двери с облезшим номером восемнадцать, — там и ещё кое-что от женщины оставалось. Точнее, много всякого, только то, что я там увидел, ещё долго мне с самых страшных кошмарах сниться станет. Почему на складе такие большие окошки! Было бы темнее — я бы гораздо меньше отвратительных подробностей разглядеть сумел.

Мужчину передёрнуло. Он попытался сглотнуть, потом плюнул в сторону тягучей слюной, какая нередко предвещает приступ тошноты.

— После этого я вышел на улицу, дошёл до ближайшей лавки и попросил владельца послать сынишку в коррехидорию с запиской о страшной находке. Потом приехали ваши подчинённые, я им всё обсказал, но они велели дожидаться вас. Дождался и вам всё повторил. Теперь-то хоть отпустите?

— Отпущу, — сказал коррехидор, — а завтра до обеда попрошу зайти в коррехидорию и подписать показания.

Хотя Вилохэд и употребил слово: «попрошу», но весь тон четвёртого сына Дубового клана словно предупреждал о нехороших последствиях пренебрежения его простой просьбой. Преподаватель по классической стрельбе из долгого лука поклонился и заверил, что завтра поутру непременно явится и подпишет все необходимые бумаги.