– Вроде нормально. Жжет немного от хлороформа.
– Как давно ты очнулась?
– Минут десять назад.
– Посмотри свои локтевые сгибы. Есть следы инъекций?
– Да.
– Сколько?
– Царапин много, дырка одна.
– Как ты себя чувствуешь?
– Пить хочу, знобит, тело все ватное, в ушах звенит.
– Это скоро пройдет. Лежи спокойно. Лицо береги. А главное, тяни время.
– Юлия Николаевна, моя домработница, Галушкина Людмила Борисовна, она им помогла, если удастся ее найти, она может знать что-то...
Дверь неслышно распахнулась. Анжела вздрогнула, успела нажать отбой и захлопнуть крышку. В комнату влетел крепкий пожилой кавказец и выхватил у нее телефон.
– Куда звонила? – рявкнул он и размахнулся, но не ударил.
– Шамилю, – прошептала Анжела, вжимаясь в спинку дивана, – попить принеси.
Кавказец открыл крышку телефона. На табло остался номер. Ни слова не сказав, он вылетел из комнаты с «Мотороллой» в руке. Дверь захлопнулась, до Анжелы донесся хриплый крик:
– Почему ее не обыскали, мать вашу?!
– До приезда Шамиля трогать нельзя! – ответил высокий мужской голос.
Полковник Райский пил кофе литрами и не вынимал сигарету изо рта. За последние сутки он похудел еще больше, лицо стало серым. Разумеется, в фирме «Московский извозчик» никакого Дюбеля Артема Ивановича не знали. Удалось выяснить, что «Жигули» четвертой модели с указанным номерным знаком числятся в безнадежном угоне уже два года, правда, машина не голубая, а белая.
Инспектор ГИБДД, дежуривший на посту в том месте, где Минское шоссе переходит в Можайское, вроде бы заметил похожую машину. Это было около пяти утра. Инспектор говорил, что в машине, кроме водителя, сидели двое на заднем сиденье. Номер он, разумеется, не запомнил, поскольку никаких указаний на этот счет не получал.
Звонок Анжелы, прозвучавший в кабинете Юлии Николаевны в девять утра, слегка взбодрил полковника. По интенсивности звукового сигнала можно было определить, в каком месте Московской области находился звонивший. На карте уже обозначился заветный кусок пространства размером в тридцать квадратных километров.