---
Полковник Акерсон провёл обеими руками по своим коротким волосам и налил себе стакан воды из графина на столе. Рука дрожала. Забавно, что его военная карьера подошла к этому: секретной встрече на корабле, которого не существует. И всё ради дискуссии о проекте, который в случае успеха никогда бы не всплыл на свет.
Грифы "для личного пользования". Пароли. Двурушничество и подлости.
Он тосковал по былым дням, когда ещё держал винтовку, врага было легко опознать и уничтожить, а Земля была самым могущественным и безопасным центром вселенной.
Те времена теперь существовали только в его памяти, и сейчас Акерсону приходилось жить во тьме, чтобы спасти то немногое, что осталось от света.
Он оттолкнулся от чёрного стола для конференций и окинул взглядом зал — достигающий пяти метров в диаметре пузырь, разделённый металлическим решётчатым полом, со стенами из нержавеющей стали, отшлифованными до идеального белого блеска. Будучи изолированным, это помещение становилось своеобразной клеткой Фарадея, за пределы которой не мог выйти ни один электронный сигнал.
Он ненавидел это место. Белые стены и чёрный стол заставляли чувствовать себя как в гигантском глазу, под постоянным наблюдением.
"Клетка", если так это можно было назвать, была заключена в кокон из абляционного изолирующего слоя, и в совокупности с системой антиэлектронных волн обеспечивала максимальную безопасность. Это превращало "Точку Невозвращения" в один из самых засекреченных кораблей на всём флоте ККОН.
Построенная по частям, а затем собранная в глубоком космосе, "Точка Невозвращения" стала самым большим из всех когда-либо построенных кораблей разведывательного класса. Обладая размерами эсминца, судно было полностью неуловимо для радаров, а когда его двигатели работали на мощности ниже 30%, оно ничем не отличалось от межзвёздного пространства. Таким образом, "Точка Невозвращения" стала штабом полевого
командования и центром управления для Третьего отдела Службы военной разведки ККОН.
Очень немногим довелось увидеть этот корабль, ещё меньше счастливчиков побывали на его борту, а доступом к этому помещению во всей галактике обладали только 20 офицеров.
Белая стена разошлась в разные стороны и внутрь вошли трое человек. Их сапоги простучали о металлическую решётку.
Первым вошёл контр-адмирал Рич. Ему было всего сорок лет, но волосы уже покрылись сединой. Именно он командовал тайными операциями в Третьем отделе и отвечал за каждую полевую операцию, исключая те, что касались программы "Спартанец-II" доктора Халси. Усевшись справа от Акерсона, он взглянул на воду в графине и нахмурился, после чего вытащил и открыл личную золотую фляжку. В нос Акерсону тут же ударил запах дешёвого виски.
Следующим был капитан Гибсон. Этот человек передвигался словно пантера, сильно опускаясь при шаге, что говорило о том, что он недавно был в невесомости. Капитан был штабным офицером, отвечающим за спецоперации. В целом, тот же контр-адмирал Рич, только занимающийся грязной работёнкой.
И, наконец, вошла вице-адмирал Парангоски.
Двери сразу же закрылись за ней. После нескольких щелчков замки встали на место, и комната погрузилась в необычную тишину.
Парангоски осталась стоять и осмотрела всех своим стальным взглядом, пока наконец не остановилась на Акерсоне.
— Надеюсь, у вас была очень веская причина, чтобы собрать нас всех здесь по закрытым каналам, полковник.
Вице-адмирал выглядела весьма хрупкой женщиной, и казалось, будто вместо фактических семидесяти лет ей было все сто семьдесят. Но это было обманчивое впечатление: Акерсон считал её одной из самых опасных фигур в ККОН. Если кто-то и обладал реальной властью над СВР, так это она. Насколько ему было известно, лишь один человек перешёл ей дорогу и остался жив.