Меня схватили за руки и за ноги, быстро куда-то понесли. Кажется, их было двое, но я уже не видела…

– Никах состоялся, мой Эмир. Позволь же мне теперь стать твоей, – Давия опустилась на колени, прижалась губами к его руке и подняла на Халима взгляд, полный обожания. А его пронзило неприятием, даже сожалением.

Давия красива, грациозна, у неё безупречный вкус. Она правильно воспитана. Для него, для шейха Халима эль Хамада, её вырастил отец. В ней чувствуется сила и порода, она сможет родить здорового и сильного наследника. Но Халим смотрел на свою жену и не чувствовал к ней ничего, кроме раздражения. Оно расползалось по венам, отравляя кровь и вызывая ощущение неудовлетворения.

Пройдясь тяжёлым взглядом по её лицу, медленно выдохнул. Зря он вчера прогнал Райхану. Нужно было оттрахать эту непокорную, лицемерную русскую. Отыметь её так, чтобы умоляла прекратить и просила о продолжении одновременно. А теперь ему не хватало её. Хотелось вдохнуть запах этой проклятой женщины, посланной ему Аллахом за какой-то грех. Хотелось провести эту ночь с ней.

Но долг никто не отменял. Когда сын шейха занимает место отца, на него ложатся определённые обязанности. Вот как эта. И он обязан их выполнить.

– Сними с себя эту тряпку, – кивнул на белую сорочку, украшенную драгоценными камнями. – И ложись на кровать.

Давия выдохнула, щеки её порозовели. Халиму это нравилось. Только не в ней. А в русской. Она краснела и смущалась так волнующе, что мгновенно член вставал колом. От одной мысли о ней в паху потяжелело.

Пока жена устраивалась на белых простынях, он снимал свою одежду и отсутствующе рассматривал её тело. Он бы признал, что она прекрасна, но тогда пришлось бы также признать, что с ним что-то не так. Словно русская шармута его околдовала. Конечно, он не верил в подобный бред, хотя и слышал, что любовницы отца время от времени пытались его приворожить. Тогда это казалось смешным. Но теперь… Кто знает. Возможно, русская владеет чарами. Возможно, она, и правда, влюбила его в себя. Хотя на влюблённость это было мало похоже. Скорее, на какую-то болезнь. Да, одержимость.

Губы Давии дрожали, когда она потянулась к нему за поцелуем. Халим толкнул её обратно на постель, устраиваясь между длинных ног. Смочил её своей слюной и двумя резкими толчками вошёл в неё.

Давия вскрикнула, сжала его коленями и тихо прошептала:

– Я люблю тебя, мой господин. Мой эмир, – ей было больно. Должно быть, жутко больно. Но жена даже виду не подала. Лишь раздвинула ноги шире и запрокинула голову, предлагая ему своё тело.

А его едва не затошнило от этого притворства. Эта женщина казалась ненастоящей, фальшивой, слепленной из выжженного солнцем песка. Ему не нравилось быть в ней, чувствовать её. И крови на члене, которым он раз за разом пронзал её плоть, было много. Это вызывало гадливость.

Пришлось повернуть Давию к себе спиной и войти сзади. Так он мог представить, что трахает Райхану. И всё равно это была не она. Не такая страстная, не такая мокрая. Не такая. Стоны Давии раздражали, потому что они принадлежали не той, кого он хотел. И удовольствия Халим не испытал. Даже когда излил в Давию своё семя.

Русская прокляла его, отравила душу, пустила в ней корни.

– Мой эмир, что-то не так? Я тебя разочаровала?

Застегнув рубашку, повернулся к жене. Та стояла перед ним в сорочке, такая… фальшивая. Её волосы снова аккуратно причёсаны, плечи расправлены, на губах улыбка. И макияж. Её идеальный макияж бесил, хотя раньше Халим никогда не обращал внимания на такие мелочи.

У него было много женщин. И ни одна не выглядела после секса так отвратительно идеально. Она хоть женщина? Или он трахал куклу?

– Я ухожу. Ложись спать, Давия.