Необходимость и случайность
Казалось, в них можно уложить весь реальный мир!
Другим философом, завладевшим моим интересом к гносеологии, был Барух Спиноза (1632–1677) — разработчик теории субстанции, познания и этики. Спиноза исходил из математической строгости в применении разума. Он ввел термин «врожденные идеи» — это знания и представления, которые не могут быть приобретены, потому что не имеют отношения к чувственному миру (к ним относятся логические аксиомы). Интеллектуальной интуицией Декарт, а позже и Спиноза называли понимание сути предмета, которое получено с помощью интуиции (духовного видения), непосредственное понимание сущности вещи.
По сравнению с системами Канта и Спинозы курс лекций по марксистской философии был образцом примитивизма. На этих лекциях я садился подальше и читал полюбившие книги Лиона Фейхтвангера («Иудейская война», «Испанская баллада», «Еврей Зюсс»), Ильи Эренбурга («Буря»), Исаака Бабеля («Одесские рассказы») и другие. Этим марксистская философия мне и запомнилась.
«Научный» коммунизм
Социализм — это общество, в котором бесплатно еще не дают, а за деньги уже ничего не купишь.
Советский фольклор
В рамках изучения политической экономии нас посвятили в теорию «научного» коммунизма. Ничего научного там не было. Вместо науки преподносился набор аксиом-утверждений относительно строго плановой экономики с конечной целью упразднения товарно-денежных отношений (по типу «а хорошо бы, душечка…»). Вот один из примеров: «К 1980 году в СССР будет создана материальная база коммунизма, и нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» (Н. С. Хрущев, 1961). Ха-ха. Это был блеф, и в реальной экономике ничего хорошего не происходило[55]. Не видеть этого мог только тупой, слепой или ленивый. Партийная номенклатура, естественно, ленивой не была, она нагло и примитивно лгала, поддерживая свою власть. Приведу пример академика Леонида Канторовича, который стал советским лауреатом Нобелевской премии по экономике (1975). Его метод оптимизации производства применялся по всему миру, но не в СССР[56]. Дело в том, что система социалистического планирования требовала, чтобы каждый следующий год предприятия по показателям был лучше предыдущего. Как результат, директора заводов отказались от метода Канторовича, поскольку найденное им решение давало абсолютно максимальный результат. Директора не могли «перевыполнить» план в дальнейшем, что грозило им увольнением. Страх быть уволенным из-за отсутствия «перевыполнения» плана был сильнее всех очевидных плюсов метода Канторовича. Это не абсурд?
«Социализм — это средство разрушения общественного сотрудничества, путь к бедности и хаосу… Мы не вправе небрежно отбросить социализм в сторону, мы должны опровергать его, если хотим спасти мир от варварства»[57]. Ни убавить, ни прибавить…
«Homo Soveticus»
Самым печальным результатом практики строительства социализма-коммунизма стало появление в обществе «Homo Soveticus», или людей с признаками советского («совкового», сленг) менталитета. Речь идет о людях, лишенных самостоятельности и собственного мнения, слепо следующих партийной указке и верящих в массовую пропаганду, активно поддерживающих коммунистическую партию («активная несвобода»). Такие граждане участвуют во всех программах власти, считая, что это и есть их свободный выбор, и полагая, что они по-настоящему свободны. Таким людям отдавалось предпочтение, они награждались, выдвигались и продвигались по социальной лестнице, становясь опорой тоталитарного режима. К третьему курсу института я воспринимал критически социалистическую действительность, и, следовательно, «совковый» менталитет у меня не развился!
Таким образом, в СССР было построено общество, неспособное существовать без принуждения, насилия и «промывания мозгов». Реализовать модель социализма-коммунизма нигде не удалось, на практике получалось завуалированное рабство. Тоталитарный режим диктовал гражданам, литературе и искусству строго «социалистические и партийные» нормы поведения, как публичного, так и частного. Мнения граждан никто не спрашивал, а выборы, как хорошо известно, были без выбора.
В медицинском институте я много читал сверх положенных учебников, особенно когда я обнаружил в читальном зале специальный фонд с ограниченным доступом. Молодая библиотекарь в нарушение инструкции позволила мне брать там книги и читать в ее присутствии в читальном зале. Так я познакомился с книгами Зигмунда Фрейда, Чезаре Ломброзо, трудами медико-генетического института Левита, стенограммой августовской сессии ВАСХНИЛ (1948), зарубежной социобиологической и психологической литературой. Почерпнутые идеи и факты давали пищу для размышлений и анализа реальной действительности. Мои мысли о прошлом и настоящем страны становились все более и более антисоветскими. Став инакомыслящим, я получил надежный иммунитет против «промывания мозгов» и коммунистической религии. К сожалению, это не избавило меня от необходимости жить в «советском раю». Купить билет и уехать из страны было невозможно: «Советский человек — истинный патриот, он безмерно любит свою великую Родину. Только предатели и изменники желают покинуть советскую Родину». А с ними у нас разговор короткий. Вот так-то.
Евреям, как и другим инородцам, «родина-мать» СССР всегда была мачехой. Государственная дискриминация евреев стала одной из причин движения за выезд в Израиль. Для советских евреев 1968 год стал знаковым: открылся официальный канал эмиграции в Израиль. Была установлена квота на 1500 человек в год, а единственным возможным мотивом являлось воссоединение с семьей. Обладатели высшего образования и ученых степеней получали отказы под надуманными предлогами. В результате такой эмиграционной политики «в отказе» оказалось много образованных людей, объединенных общими проблемами и целями. Так формировалось протестное движение «отказников», и началась борьба за право репатриироваться[58]. Тому, кто не стал «отказником», не участвовал в этом или другом похожем движении, приходилось жить двойной жизнью и скрывать свои идеологически вредные мысли. Обсуждались они только с близкими друзьями, как говорили тогда — «на кухне».
Знаковые события
Важнейшие события второй половины 60-х годов я воспринимал не сквозь призму советской пропаганды, а как инакомыслящий.
• Первое событие — победа Израиля в Шестидневной войне 1967 года над армиями трех арабских стран. Эта победа решила «еврейский вопрос» в СССР в пользу эмиграции и против насильственной ассимиляции и утраты национальной идентификации. Несмотря на разрыв дипломатических отношений и злобную антиизраильскую пропаганду, у многих евреев резко повысилось самоуважение[59]. «Теперь и у нас есть Родина», — думали многие[60]. С тех пор мои «пальмовые сны» стали чаще напоминать о далекой стране и о живущем там народе Библии.
• Второе событие 1967 года — публикация «Одного дня Ивана Денисовича». Еще раз убедился, что концлагеря и политические заключенные неслучайно оказались возможными при социализме, так как они часть системы принуждения, атрибутивная часть строительства «коммунистического рая». Капитализм обходился без концлагерей.
• Третье событие — оккупация Чехословакии в 1968 году советскими войсками. «Вражеские голоса» сообщали, что группа правозащитников, включая Павла Литвинова, Ларису Богораз и Константина Бабицкого, вышла на парапет у Лобного места напротив Кремля, развернув лозунги: «Руки прочь от Чехословакии!», «За нашу и вашу свободу!», «Позор оккупантам!». Мне было стыдно за «мою страну»[61].
• Четвертым событием было открытое письмо академика Андрея Сахарова советскому правительству в начале 1968 года. Академик написал манифест «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Осуждая гонку ядерных вооружений, документ призывал к сотрудничеству Советского Союза и Соединенных Штатов, требовал объединения советских и американских ресурсов для борьбы с глобальной угрозой голода, перенаселения и загрязнения окружающей среды. Письма в открытой печати не было, но реакция на него властей помогла мне понять, что достижение вершины в профессиональном смысле даже человеку, сделавшему уникальный вклад в оборону, не гарантирует минимальной свободы в стране. 8 января 1980 года Андрей Сахаров был лишен всех правительственных наград и премий, включая звание трижды Героя Социалистического Труда; 22 января 1980 года он был сослан в город Горький (ныне — Нижний Новгород). В декабре 1986 года он был освобожден из горьковской ссылки и вернулся в Москву.
Все эти события бурно обсуждались студентами нашего общежития. И если победа Израиля вызывала восхищение у евреев и почтительное уважение неевреев, то к оккупации Чехословакии большинство студентов нашего института отнеслись вполне спокойно, не понимая, что мы там нашли или потеряли. Вместе с тем с процессом Даниэля и Синявского (1965), а также с вводом войск Варшавского договора в Чехословакию начало формироваться диссидентское движение в стране.