«В спальне под соколом поручик Мышлаевский впервые в жизни нарушил правило, преподанное некогда знаменитым командиром тяжёлого мортирного дивизиона, – артиллерийский офицер никогда не должен теряться. Если он теряется, он не годится в артиллерию.

Поручик Мышлаевский растерялся.

– Знаешь, Виктор, ты всё-таки свинья, – сказала Елена, качая головой.

– Ну уж и свинья?.. – робко и тускло молвил Мышлаевский и поник головой».

Мышлаевский – друг детства Алексея и Елены Турбиных, чем, собственно, объясняется его присутствие в романе. И он действительно очень толковый, прирождённый офицер, что констатирует полковник Малышев. Другие офицеры из турбинского окружения (Степанов-Карась и тем более Шервинский и Тальберг) никаких особых военных качеств не демонстрируют.

Важным моментом является и психология персонажа: «другие, армейские штабс-капитаны конченых и развалившихся полков, боевые армейские гусары, как полковник Най-Турс, сотни прапорщиков и подпоручиков, как Степанов-Карась, сбитых с винтов жизни войной и революцией, и поручики, тоже бывшие студенты, но конченные для университета навсегда, как Виктор Викторович Мышлаевский. Они, в серых потёртых шинелях, с ещё не зажившими ранами, с ободранными тенями погон на плечах, приезжали в Город и в своих семьях или в семьях чужих спали на стульях, укрывались шинелями, пили водку, бегали, хлопотали и злобно кипели. Вот эти последние ненавидели большевиков ненавистью горячей и прямой, той, которая может двинуть в драку».

В общем, сильный персонаж, но роль его чисто служебная. Основные герои романа – Турбины. Именно с ними происходят главные события. Мышлаевский же служит в основном источником информации о каких-то событиях, в которых главные герои не участвовали (о тех же боях под Красным Трактиром).

А вот в пьесе «Дни Турбиных» ситуация другая. Во второй и третьей версиях пьесы Булгаков радикально сократил число персонажей. Одни из них (Турбин, Малышев и Най-Турс) были объединены, другие просто элиминированы, чтобы не перегружать повествование. Так вот Виктор Мышлаевский в пьесе остался в целости и сохранности, со всем своим окопным колоритом, что само по себе показывало особое место, отводимое автором этому персонажу.

Так, собственно, и получается. После смерти полковника Турбина «командование» в доме Турбиных принимает на себя штабс-капитан Мышлаевский. Потому что Елена – женщина, Тальберг бежал, а Николка слишком молод.

Во всём дальнейшем действии именно Мышлаевский является опорой для всех остальных, в то время как душой семьи остаётся, разумеется, Елена.

И совершенно не случайно К. С. Станиславский, когда искал персонажа, который мог бы сказать что-то хорошее о большевиках, остановился именно на кандидатуре Мышлаевского – как на личности цельной и сильной. И тогда в пьесе появляются слова: «Пусть мобилизуют! По крайней мере буду знать, что я буду служить в русской армии. Народ не с нами. Народ против нас. Алёшка был прав!»

Очень характерно, что у Булгакова ничего подобного нет. Отношение Мышлаевского к большевикам по Булгакову (оставшееся в третьей редакции пьесы) совсем не такое: «комиссаров буду стрелять. Кто из вас комиссар?» В «Белой гвардии» к красным должен пойти Шервинский (он снится Елене в красноармейской форме, и та называет его кондотьером). Но Шервинский, понятно, для этой роли не подходит – слишком он похож на Хлестакова, что, разумеется, совершенно обесценивает его слова, да и поступки тоже.

Дискуссионным является вопрос о прототипе Мышлаевского.

Сама по себе фамилия взята из жизни – в России был генерал Александр Мышлаевский. В 1914 году он был заместителем командующего Кавказской армией. Из-за его паники едва не было проиграно Сарыкамышское сражение (справедливости ради надо сказать, что судьба Закавказья действительно висела на волоске) и он был с позором отправлен в отставку – от греха подальше.

Общим местом в булгаковедческой литературе является утверждение, что непосредственным прообразом Мышлаевского был друг детства Булгаковых Николай Николаевич Сынгаевский (Сингаевский). Это мнение пошло от утверждения Татьяны Лаппа: «…Мышлаевский – это Коля Сынгаевский… Он был очень красивый… Высокий, худой… голова у него была небольшая… маловата для его фигуры… Глаза, правда, разного цвета, но глаза прекрасные».

Сынгаевский действительно интересный персонаж. Он жил в Киеве на Мало-Подвальной улице (которая в романе названа Мало-Провальной) в большой семье. Его мать дружила с Варварой Михайловной Булгаковой. Имел польские корни.

В 1916–1917 году воевал в составе 20-й артиллерийской бригады. Скорее всего, окончил после университета юнкерское училище и, скорее же всего, получил звание подпоручика.

Вернувшись в Киев, он в 1919 году поступил в балетную школу Брониславы Нижинской и стал со временем её вторым мужем. В 1920 году он с женой смог перебраться в Польшу, а потом во Францию, где оба танцевали в труппе Сергея Дягилева. В 1938 году семья перебралась в США, где Сынгаевский был импресарио и переводчиком Нижинской. Умер в 1968 году.

Как видно, Сынгаевский с равной вероятностью может быть и прототипом Шервинского. Тем более что Юрий Гладыревский, которого обычно видят таким прототипом, в опере никогда не пел и никакой художественной карьеры не сделал, а об учёбе Сынгевского в «Школе движения» Булгаков должен был знать.

Кстати, разницы в возрасте между учеником и учительницей, о которой писал в воспоминаниях прототип Тальберга Леонид Карум, могло и вовсе не быть. Как пишет Борис Соколов, «в романе возраст Мышлаевского не указан, а в первой редакции пьесы “Дни Турбиных”, называвшейся “Белая гвардия” и наиболее близкой к роману, Мышлаевскому, правда, произведенному уже в штабс-капитаны, в конце 1918 года – 27 лет (в окончательной редакции, где Алексей Турбин стал полковником-артиллеристом и постарел с 30 до 38 лет, Мышлаевский был его ровесником и тоже состарился до 38 лет, превратившись в кадрового офицера).