– Ответила. Да только всякий вздор. Испугалась, мню, она за своих детей. Что предатель найдется и ворота откроет. Если не в этот раз, то в следующий. Вот и решила устрашить всех вокруг.

– А ты, я полагаю, сбежал от нее куда подальше, просто чтобы ей под руку не попасться?

– Да нет, что ты? Моя душа рвалась в море. А тут и повод для этого подходящий оказался.

– Надеюсь, это все?

– На момент, что уезжал – да. Ромеев тех, правда, по лесам ловили. Может уже и словили. Очень ей хотелось с ними пообщаться.

– Понимаю.

– И да… – чуть помедлив произнес Бьёрн он. – Из Константинополя письмо было.

– И там что-то неладное приключилось?

– Фотия, Патриарха бывшего, казнили, и многих людей его. Вардан пишет, что он признался в больших злодеяниях. Дескать, это он на тебя покушения заказывал. И через священников, и через хазар, и последнее, силами берберов. Хотел жену твою с детьми, украсть, а потом «спасти».

– Решились значит…

– Ты знал?

– Догадывался. Я ведь им намекал, что пока они не накажут всех, на ком попытки покушений на меня или супругу – я буду продолжать давить церковь. А так как Фотий стоял во главе этой всей мерзости, то себя покарать он не мог. Он – нет. А остальные иерархи посчитали сдачу его, видимо, разумным разменом за мир.

– Значит теперь ты правильный христианин?

– Осторожный христианин. Очень осторожный. Кстати, а от кого письмо? От Василевса?

– От нового Патриарха – Игнатия. Ну… он вроде бы уже был Патриархом и Василевс вернул его обратно. Они там Вселенский собор учинили ради суда над Фотием.

– Только ради суда? – Напрягся Ярослав.

– Почем мне знать? Я тебе пересказал на словах то, что супруга твоя просила передать. Письмо у нее.

– Оно пришло ДО нападения?

– После.

– И все равно она была удивительно жестока… – задумчиво произнес Ярослав.