Ее всхлипы наполняют тишину. Ее руки не покидают меня, и я наблюдаю за ней всю ночь, пока она засыпает в моих объятиях.

Ночь проходит, и на этот раз Аврора не просыпается от очередного кошмара. Даже если ее что-то беспокоит, она не показывает этого.

Врачи пришли и ушли, назначив рентген, чтобы проверить, как обстоят дела с пулевыми ранениями. Аврора хочет, чтобы ее оставили в покое, поэтому она отправляется в свой кабинет и встретится со мной в больнице позже.

На мне костюм, и я молча наблюдаю за ней, пробегая глазами по ее телу. Она не должна идти на работу, но за все утро она не проронила ни слова, и я боюсь, что мог ее потерять.

Подойдя к ней сзади и держа в руке галстук, я встаю прямо за ней и смотрю на нее через зеркало.

Наши глаза сталкиваются, и у меня перехватывает дыхание, как и каждый раз, когда ее мир сталкивается с моим.

Ее глаза говорят о сотнях вещей одновременно, но ни разу я не увидел в них ни капли сомнения. Ее прекрасные глаза искрятся и таят в себе глубокие эмоции, которые, как я знаю, теперь отражают мои собственные глаза.

Не говоря ни слова, я поднимаю свой галстук в ее поле зрения. Ее глаза скользят по нему, и слабая улыбка расплывается по ее лицу. Из-за такой незначительной вещи.

Взяв галстук из моих рук, она поворачивается, и я опускаю голову, чтобы она могла лучше дотянуться. Затем она начинает завязывать галстук.

А я молча наблюдаю за ней.

— Он снова был здесь и говорил мне, что я — все, что он когда-либо хотел.

Она тяжело сглатывает, но не сводит глаз с моего галстука, рассказывая о своем ночном кошмаре прошлой ночи.

Ее вишневый аромат заполняет всю комнату. Он поглощает меня целиком, и я чувствую, что пьянею от одного ее вида. Эта женщина — моя жена — сломана, и моя задача — исправить ее.

— Его здесь больше нет, любимая. Он больше никогда не сможет причинить тебе боль.

— Я знаю, — шепчет она.

Я кладу палец ей под подбородок, чтобы поднять ее лицо к себе, затем жду, пока ее глаза не сосредоточатся на мне, прежде чем наклониться к ней вплотную. Мое сердце бьется с такой частотой только для нее. Только она вызывает у меня такую реакцию.

— Не беспокойся о нем сейчас. Ты здесь. В безопасности. Ни одна душа не прикоснется к тебе снова, и завтра утром заголовки газет расскажут тебе, почему именно.

Видя, как изменилось выражение моего лица, ее глаза загораются. Они смотрят на меня с такой силой, что мне кажется, будто я испортил ее.

Возможно, так и есть.

Я ни о чем не жалею.