При входе в мое ротное помещение стоит группа солдат и читает приклеенную к стене бумагу. Подхожу. Озаглавлено: «кого надо убить». Следует список некоторых офицеров. Читаю мою фамилию и… отхожу в сторону.
Выхожу из казарм и иду по пустынному Лесному проспекту. Вдруг сзади раздается оглушительный выстрел из винтовки. Оборачиваюсь, выхватывая из кармана револьвер. Вижу ухмыляющуюся солдатскую рожу.
— Ты что? — кричу я.
— Попугал, ха, ха! —
Каждый день на плацу толпятся солдаты и выслушивают речи большевицких ораторов, пропаганда приняла массовые размеры. Разные ораторы приезжают один за другим по несколько раз в день. Солдаты совершенно наэлектризованы и не скрывают своего враждебного к нам отношения. Прямо опасно появляться в расположение казарм. Развязка приближается, что-то должно случиться.
Немцы начали наступление на Ригу. На «фронте» идет «братание». Наши солдаты обменивают пулеметы за бутылку коньяка. Орудие стоит немного дороже.
Говорят, под Ригой один наш пехотный полк связал и обезоружил офицеров, сорвав с них погоны, а затем в полном составе сдался немцам. Император Вильгельм приехал на фронт и решил посмотреть сдавшийся полк.
Когда все были выстроены, Император приказал выйти вперед тем солдатам, которые связывали своих офицеров. Те охотно вышли вперед, думая получить награду за свой подлый поступок. Вильгельм приказал их немедленно расстрелять, а русских офицеров освободить, возвратить им оружие и просить одеть погоны.
К нам в резервный полк пришел приказ готовиться в поход, чтобы «на подступах к Петрограду разбить наступающего неприятеля».
Как же это мы пойдем воевать с такой бандой озверелых и распропагандированных солдат? Что они, окончательно с ума, что ли, сошли наши временные правители, чтобы посылать такие приказы?
Трудно себе представить, до какой степени ослепления дошли эти интеллигенты, профессора, присяжные поверенные и идейные революционеры. А ведь еще так недавно они так искусно ставили палки в колеса Императорскому Правительству.
Повторяю их же словами: «что же это — глупость или измена»? Мне кажется, что это глупость. Я беру на себя смелость высказывать эти мои мысли не потому, что я из себя что-то представляю; я знаю, что просто ничтожный прапорщик, с удовольствием ведущий праздную жизнь и всё более входящий во вкус ничегонеделания. Но это не мешает мне болеть душей и видеть, что теперь уже всё окончательно пропало.
В этом не трудно убедиться, стоит только прийти в казармы и посмотреть, что там делается. Но зачем временное правительство допустило это? Зачем? Неужели же исключительно для того, чтобы применить, наконец, на практике интегральную свободу? Разве они имеют право делать над Россией вивисекцию!
Пришел приказ, отменяющий выступление на позицию на подступах к Петрограду.
Сегодня на плацу большое оживление. Должен приехать командующий Петроградским военным округом штабс-капитан Кузьмин[90], чтобы произнести речь.
В 1905 году в г. Красноярске он в течение двух месяцев возглавлял «республику». После подавления бунта был арестован и приговорен военным судом к повешению. Государь помиловал его, заменив повешение бессрочным заключением в Шлиссельбургскую крепость, где он и провел 12 лет. После 27 февраля был освобожден, Керенский произвел его в штабс-капитаны.
Штабс-капитан Кузьмин приезжает прямо в полковой комитет. Выносят стол на плац. Он влезает на него и говорит окружающим его солдатам
— Товарищи, революция в опасности. Враг наступает в наши пределы. Товарищи, надо победоносно закончить войну. Товарищи, вы получили свободу, отразите врага и идите тогда делить землю, которая будет вся принадлежать вам. Наши союзники…
Но тут перебивает его товарищ прапорщик Семашко — большевицкий агитатор:
— Товарищи, не верьте буржуям, которые хотят продолжать империалистическую бойню. Товарищи, немедленный мир без аннексий и контрибуций на правах самоопределения народов! Товарищи, долой тайные договоры, долой министров-капиталистов! Смерть буржуям! Товарищи, да здравствует власть совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов! Да здравствует власть трудящихся!