Вторая ошибка интеллектуалов (их подход к использованию силы) вытекает из первой. Пока они отказывались определять природу свободной торговли и социальной системы, основанной на добровольных, непринужденных, нежертвенных отношениях между людьми, пока моральный каннибализм альтруистической системы морали позволял им думать, что жертвовать одними людьми ради других – это добродетельно и правильно, интеллектуалы были вынуждены соглашаться с политическим кредо коллективизма, то есть с мечтой об установлении совершенного альтруистического общества под дулом пистолета. Они думали о таком обществе, где все приносились бы в жертву неизвестному идолу, называемому «общественное благо», где они сами бы судили о том, что есть «благо» и когда оно становится «общественным», – об идеальном обществе, которое достигается средствами физической силы, то есть средствами политической силы и тоталитарной диктатуры.

Последний отрезок истории Запада – 150 лет позорного и уродливого интеллектуального развития.

В политической теории смена либерализма XIX в. на коллективизм XX в. была завершена, когда активно начал распространяться марксистский взгляд на природу государства, согласно которому государство есть и должно быть посредником экономических интересов одного из двух классов, и потому здесь единственный вопрос – «Какой класс следующим захватит правительство, чтобы навязать свои интересы остальным группам?». Так капитализм стал рассматриваться как экономическая система, где государственное принуждение применяется для выгоды бизнесменов, работодателей или богатых в общем. Это видение служило оправданием либералам, социалистам или другим коллективистам, когда они предлагали использовать вмешательство государства для выгоды рабочих, сотрудников или всех бедных. Как следствие, существование, возможность, исторический опыт и даже сама теория свободного общества оказались стерты из общественных дискуссий.

В ранние годы американского капитализма вмешательство в экономику со стороны государства было минимальным: его роль в основном была ограничена функциями полицейского и арбитра с целью защиты прав граждан и их собственности. (Печально известное исключение было лишь в аграрном, неиндустриальном и некапиталистическом Юге, где государство поддерживало институт рабства.) Попытки получить особые экономические привилегии от государства были инициированы бизнесменами, а не рабочими, однако теми бизнесменами, которые разделяли взгляд интеллектуалов на государство как на инструмент «позитивной» силы, служащий «общественному благу», и которые взывали к нему с заявлениями, что «общественное благо» требует каналы, железные дороги, субсидии или протекционистские цены. Не великие промышленники Америки наподобие Джеймса Хилла бежали к государству за одолжениями, а случайные авантюристы с политическими рычагами или, чуть позже, впитавшие доктрину интеллектуалов претенциозные личности, что мечтали об этатизме как о «предначертанной судьбе».

Не бизнесмены, не промышленники и не рабочие с профсоюзами начали восставать против свободы и требовать большей государственной власти и возвращения к абсолютизму и тоталитарному государству – то были интеллектуалы. За подробностями о деятельности немецких интеллектуалов, приведших страну к тоталитаризму и режиму нацистов, обращайтесь к блестящей книге «Всемогущее правительство»[37] Людвига фон Мизеса. За детальным описанием роли либералов в американской жизни отсылаю вас к книге профессора Экерча, о которой упоминала ранее.

Профессор Экерч разделяет многие ошибки либералов. Он считает капитализм системой государственного принуждения, приносящей выгоду богатым, и приписывает американский прогресс государственному вмешательству в экономику; он не ставит под вопрос право государства инициировать применение силы в якобы «благих целях»; и он, конечно, не бросает вызов морали альтруизма. Однако он слишком честен и добросовестен как наблюдатель, чтобы не беспокоиться о симптомах тоталитарного духа в истории либералов, и предлагает тому доказательства, но без определения философских последствий.

Например, он приводит такую цитату из книги Герберта Кроули «Обещание американской жизни» (The Promise of American Life), опубликованной в 1909 г., которая нападала на теорию laissez-faire-капитализма и оказала огромное влияние на членов так называемого прогрессивного движения, в частности на Теодора Рузвельта:

«Обещание американской жизни должно выполняться не только максимальным объемом экономической свободы, но и конкретными дисциплинарными мерами; не только путем обильного удовлетворения желаний индивидов, но и значительной долей личностного подчинения и самоотречения… Об автоматическом выполнении обещания необходимо забыть, потому что традиционная американская уверенность в индивидуальной свободе привела к морально и социально нежелательному распределению богатства».

Если вы все еще сомневаетесь в роли альтруизма при разрушении капитализма, вы полностью убедитесь, перечитав этот отрывок. И если вы сомневаетесь в ненависти коллективистов к одаренным людям, то заметьте ее в другом отрывке из той же книги: «Национальное правительство должно вмешаться и дискриминировать, но делать этот шаг нужно не от лица свободы и индивида, а от лица равенства и среднего человека».

Если вы приписываете политику империализма «эгоистичной» индивидуалистической идеологии капитализма и его «жажды» завоеваний, то вот цитата из книги Роберта Осгуда «Идеалы и личный интерес во внешней политике Америки: Великая трансформация XX века» (Ideals and Self-Interest in America’s Foreign Relations: The Great Transformation of the Twentieth Century): «Дух империализма был превознесением долга над правами, коллективного благополучия над личными интересами, героических ценностей над материализмом, действий над логикой, природного импульса над слабым интеллектом».

Если вы приняли марксистское учение о том, что капитализм ведет к войне, то прочтите в книге профессора Экерча о том, как Вудро Вильсон, президент и либеральный реформатор, толкнул Соединенные Штаты в Первую мировую войну. «Казалось, он чувствовал, что миссией Соединенных Штатов было распространение своих институтов, которые он рассматривал как либеральные и демократичные, в самые темные уголки мира». Не «эгоистичные капиталисты», не «акулы бизнеса» и не «жадные производители оружия» содействовали Вильсону в его стремлении втянуть мирную нацию в мировую истерию военных походов – то были альтруистичные либералы из журнала The New Republic, возглавляемого тем же Гербертом Кроули. Какой аргумент они приводили? Вот пример от Кроули: «Американская нация нуждается во встряске от серьезного морального приключения».

Если вы до сих пор удивляетесь безответственности, с которой так называемые гуманитарии обращаются с такими проблемами, как сила, насилие, экспроприация, порабощение, массовые убийства, то, возможно, следующие отрывки из книги профессора Экерча дадут вам представление об их мотивах: «В 1932 г. Стюарт Чейз ринулся публиковать свою популярную работу по экономике под названием “Новый курс” (A New Deal), где вопрошал: “Почему Россия должна одна получать удовольствие от перекраивания мира?”».

Видимо, мистер Чейз протестует против «тирании слов», а не против тирании людей.

История говорит сама за себя. Начав как защитники ограниченного представительного правления, либералы закончили как пропагандисты безграничной тоталитарной диктатуры. Начав как защитники индивидуальных прав, они закончили оправданием кровавой бойни в Советской России. Начав как апостолы человеческого благополучия, молившихся о небольшом контроле для облегчения тяжелого положения бедных, они пришли к Джону Кеннету Гэлбрейту[38], который требовал контроля ради контроля и постоянного уменьшения дохода не потому, что люди слишком бедны, а потому, что они слишком богаты. Начав как смелые заступники свободы, они закончили тем, что приползли на животе в Москву во главе с Бертраном Расселом, умоляя: «Сделайте меня рабом, но не убивайте!» Начав как заступники разума, уверенные в человеческой силе достичь благополучия и совершенства на земле, они закончили сгорбленными в темнейших уголках старого подвала, мямлящими, что разум бессилен, и листающими грязные страницы книги с оккультными практиками дзен-буддизма.

Таков результат морали альтруизма.

Теперь я прошу вас подумать вот о чем. Интеллектуальная тенденция, приведшая нас к такому состоянию, – это союз мистицизма, коллективизма и альтруизма, и она набирает силу с XIX в., выигрывает бой за боем и сейчас доминирует в культуре. Если бы истина и реальность были бы на ее стороне, если бы она представляла правильную философию для жизни людей, то можно было бы ожидать постепенного улучшения мирового положения с каждой ее победой, ожидать атмосферы растущей уверенности, свободы, бодрости, жизнестойкости и радости жизни. Это ли мы видим в последние десятилетия? Это ли нас сегодня окружает? Сегодня, в момент своего практически тотального триумфа, в голосах мистиков-коллективистов-альтруистов слышится безысходное отчаяние, провозглашающее, что существование на земле – это зло, что бесплодность – суть жизни, что беды – метафизическая судьба человека, что он сам – убогое существо, развращенное природой и непригодное для жизни. Отнюдь не этим путем разум-индивидуализм-капитализм достигли своего триумфа в XIX в., и не такой взгляд на человека и его ощущение жизни они принесли.

Я приведу отрывок из книги «Для нового интеллектуала»: «Профессиональный бизнесмен и профессиональный интеллектуал вместе пришли в этот мир, как братья, рожденные индустриальной революцией. Они – сыны капитализма, и если они погибнут, то вместе. Трагическая ирония состоит в том, что они разрушают друг друга и большая часть вины лежит на интеллектуале».

Тем из вас, кто все еще является либералом в первоначальном смысле этого слова и кто, возможно, ушел от всего, кроме верности разуму, пришло время проверить свои предпосылки. И тогда вы увидите, что однажды идеальное общество было на расстоянии вытянутой руки от человечества. Интеллектуалы разрушили это общество и затем совершили самоубийство, но будущее принадлежит новому типу интеллектуала, новому радикалу – борцу за капитализм.