В сущности, так звучало американское доказательство неотъемлемых прав человека. Доказательство того, что разум требует свободы. Поэтому нация индивидуальной свободы, Соединенные Штаты, не могла быть создана в другой, отличающейся в своей философии стране. Необходимо было то, что предложила эпоха Просвещения, – рациональный, светский контекст.

Когда вы ищете источник длительно формировавшейся идеи, вы должны учитывать ее философские основы, а не поверхностные утверждения или заблуждения, на которые можно поначалу натолкнуться. Даже самые благонамеренные люди порой не могут избежать ошибки в определении интеллектуальных корней своего подхода. К сожалению, допустили оплошность и отцы-основатели Америки. Все люди, говорил Томас Джефферсон, наделены определенными неотъемлемыми правами «своим Творцом», что формально привязывает индивидуальные права к вере в Бога. Несмотря на высокое положение Джефферсона, его утверждение (наряду с контраргументами из рассуждений Джона Локка и других) интеллектуально необоснованно. Принцип индивидуальных прав не проистекает и не зависит от идеи Бога как создателя человека. Он происходит из самой природы человека, каким бы ни был ее источник; он вытекает из требований разума человека и его выживания. Как я уже говорил, концепция прав несовместима с представлением о сверхъестественном. Это верно не только логически, но и исторически. В Средние и Темные века вера в Создателя доминировала, и только с упадком религии идея о Боге как об авторе индивидуальных прав возникла как историческая сила, формирующая нации. Какая основа заслуживает доверия в новых условиях – тысячелетняя вера или новая философия? Что выступает подлинной интеллектуальной причиной и защитником человеческой свободы – Бог или разум?

Мой ответ очевиден. Америка основана на моральной системе ценностей – в этом «новые правые» не ошиблись. Но, учитывая философские и исторические свидетельства, нельзя сказать, что в этой системе есть религиозные ценности или идеи. Америка основана на их полной противоположности.

Наверное, вам вдруг стало интересно: «А что насчет коммунизма? Разве он не является логичной, научной, атеистической философией, которая тем не менее ведет напрямую к тоталитаризму?» Кратко отвечу: коммунизм – это выражение не логики или научности, а их противоположностей. Несмотря на антирелигиозное позерство, коммунизм не что иное, как современная производная религии: он соглашается с ее сущностью по ключевым вопросам и просто дает им новую оболочку и прикрытие.

Коммунисты отрицают аристотелевскую логику и западную науку в пользу «диалектического» процесса: реальность, заявляют они, это поток противоречий, разобраться с которыми «буржуазный» разум не в состоянии. Они отрицают само существование человеческого разума, утверждая, что слова и действия не отражают ничего, кроме нелогичных, предопределенных сгустков слепой материи. Они действительно отрицают Бога, но заменяют его светским аналогом – Обществом или Государством, который они рассматривают не как совокупность индивидов, а как непостижимый, всемогущий, сверхъестественный организм, как «высшую невидимую силу», которая управляет всеми людьми. Человек, говорят они, лишь социальный винтик или атом, чей долг – подчиняться этой силе и жертвовать всем в ее пользу. Такой атом не имеет права думать о себе: обязанность индивида – соглашаться и выполнять указания общественных руководителей, потому что именно они – голос Общества, независимо от того, понимает ли он его. Словно Тертуллиан, коммунизм требует от своих последователей веры в буквальном, религиозном смысле. Во всем остальном вывод один: коммунизм – это не новая, рациональная философия, а жалкое, раболепное подражание религии.

Вот почему коммунизм не смог победить на Западе. В отличие от русских, нас не так долго топили в религии – в вере, самопожертвовании, смирении, служении. Мы все еще слишком рациональны и приземлены, слишком индивидуалисты, чтобы подчиниться откровенной тирании. Мы до сих пор защищены увядающими остатками, доставшимися нам в наследство от эпохи Просвещения.

Однако нам осталось недолго, если «новые правые» добьются своего.

В философском плане «новые правые» придерживаются тех же основополагающих идей, что и «новые левые»: религиозность первых выступает разновидностью иррационализма и требований к самопожертвованию и приведет к тому же результату – диктатуре. Это не абстрактный пример моей теоретической дедукции: представители «новых правых» открыто говорят о желаемом результате. Заявляя, что они – защитники американизма, они в то же время ставят своей политической целью чистый этатизм.

Яркий пример – их оголтелая настойчивость на государственном запрете абортов даже в первом триместре беременности. Женщина, по их мнению, не имеет права на собственное тело и, как добавляют наиболее прилежные представители «новых правых», даже на свою жизнь. Ее нужно заставить принести себя в жертву во имя государства, поступиться своими желаниями, жизненными целями и собственным существованием ради сгустка протоплазмы, которое, самое большее, потенциальное человеческое существо, даже неактуальное. «Аборты, – говорит Пол Вейрих, один из основателей Комитета по выживанию в Свободном Конгрессе, – всегда неправильны. Я уверен, что выбор между новой жизнью и уже существующей всегда должен быть в пользу первой. Человек, у которого была возможность пожить, получил ее в дар от Бога и должен уступить место новой жизни»[32].

Другой пример: мужчины и женщины, говорят «новые правые», не должны свободно, согласно собственному выбору и ценностям, вступать в сексуальные и романтические отношения; также законодательно необходимо запретить сексуальные практики, осуждаемые религией. Или: детям, слышим мы, необходимо прививать государственную религию в школе. Например, учебники по биологии должны быть переписаны под государственным надзором, чтобы представить книгу Бытия как научную теорию, стоящую на равных или даже превосходящую теорию эволюции. И, конечно, ритуал молитвы должен быть привит насильно. Разве подобные требования не противоречат Конституции? «Вовсе нет, – отвечает Джек Кемп. – Если молитва произносится вслух, то ей не нужно быть ничем больше, чем простым признанием бытия, силы, авторитета и любви Бога-Творца»[33]. Всего-то лишь, и ничего противоречивого в этом нет!

Или: когда студенты выходят из школы после подобной идеологической обработки, могут ли они самостоятельно находить ответы на интеллектуальные вопросы? Нет, говорят «новые правые». Взрослым запрещается свободно писать, читать и публиковать, исходя из их собственных суждений: вся литература должна проходить государственную цензуру, осуществляемую по религиозным стандартам отсутствия похабного и оскорбительного.

Неужели все эти явления и есть движение американизма и индивидуальных прав? Движение, согласующееся с принципами Конституции?

«Конституция установила свободу для религии, – говорит мистер Кемп, – но не от нее». Это чувство разделяет и Рональд Рейган, и движение «новых правых»[34]. Что станет с интеллектуальной свободой? Разве такие встречи, как сегодняшняя, не попадают под защиту Конституции, ведь отстаиваемая мной точка зрения не отвечает «свободе для религии»? А что произойдет, когда одна религиозная секта решит, что утверждения другой извращают истинную религию? Кто решает, что попадает под стандарт «свободы для религии, но не от нее»? Можете предсказать судьбу свободы мысли и «жизни, свободы и поиска собственного счастья», если мистер Кемп и его приверженцы полностью завладеют судами и конгрессом?

Сейчас мы видим то же средневековое пуританство, но без его оправдания в форме невежества. Мы видим эти воззрения у современных американцев, которые жили не до героического эксперимента отцов-основателей, а после него.

«Новые правые» – это не голос американского духа. Это голос контроля за мышлением, который стремится захватить власть в нашей стране, извратить и отменить Революцию.

Но, скажете вы, разве «новые правые» не защищают право на собственность и капитализм, в отличие от либералов? Нет. Капитализм – это четкое отделение экономики от государства, условие, которое не подумал бы защищать ни один из современных политиков и ни одна группа влияния. «Новые правые», как и остальные игроки на сегодняшней политической сцене, принимают смешанную экономику государства «всеобщего благосостояния», созданную Новым курсом и его правопреемниками: наши консерваторы сейчас лишь торгуются на обочине системы по конкретному закону или поблажке, которая им не понравилась. Здесь «новые правые» движимы сугубо силой традиции. Эти люди не хотят никаких изменений в первоначальном курсе, они просто желают замедлить наступление социализма, заморозив экономический статус-кво. И даже относительно этой крайне ограниченной цели они безоружны и бесполезны.

Если вы хотите знать причину, то я направляю вас к опубликованным черновикам писем за 1986 г. американских католических епископов, которые рассуждают куда более последовательно и философски, чем любой представитель «новых правых». Епископы рекомендуют сделать гигантский шаг по направлению к социализму. Они просят активного присутствия нового правительства в нашей экономической жизни, которое бы следило за правильным перераспределением богатства в пользу бедных как внутри страны, так и за ее пределами. Они просят вмешательства государства в экономику с единственным обоснованием – соблюдения христианских учений.

Возможно, кто-то из вас задастся вопросом: «Если епископы настолько озабочены судьбой бедных, то почему они не превозносят и не рекомендуют капитализм, величайший в истории двигатель продуктивности, делающий всех богаче?» Если вы немного задумаетесь над ответом, то поймете, что епископы никогда не согласятся с капитализмом.

Могут ли они восхвалять получение выгоды одновременно с бескорыстием? Могут ли они проповедовать привязанность к материальной собственности одновременно с тем постулатом, что мирское имущество совершенно не важно? Могут ли они призывать людей жить добродетелью продуктивности и долгосрочного планирования, одновременно сравнивая человека с полевыми лилиями? Могут ли они чествовать риски предпринимательства, одновременно говоря, что большее достается смиренному? Могут ли они прославлять и освобождать творческую изобретательность человеческого разума, реального источника богатства, утверждая веру выше разума? Ответы очевидны. Независимо от бездумных амбиций «новых правых» ни одна религия по своей природе не может взывать или тяготеть к капиталистической системе, если религия честна по отношению к себе. Как не может и освободить человеческую силу для создания нового богатства. Если верующие озабочены бедностью, как того требует Библия, у них нет иной альтернативы, кроме как взывать к перераспределению уже созданного богатства. Вот блага, говорят они. Как эти блага здесь оказались? От Бога, отвечают они, и надо убедиться, что Его щедрость распределена справедливо. Епископы формулируют эту позицию так: «Земные блага – это общественная собственность и… люди должны быть добросовестными распорядителями, а не корыстолюбцами, присваивающими предназначенное для всех»[35].

За подробностями отсылаю вас к указанным письмам: учитывая предпосылки, невозможно ответить на их доводы. Если, как заявляют «новые правые», есть духовное обоснование государственному контролю за сексуальной жизнью человека, то, несомненно, еще больше обоснований должно быть для вмешательства государства в экономическую деятельность. Представление о Библии (или «протестантская этика») как основы капитализма смехотворно как логически, так и исторически.