– Не время, брат, не время. Того и гляди прибьют тебя за него.

– А что ты придумал?

– Судить его надо – вот что.

Шум во дворе Язычников насторожил солдат гарнизона, которые длинными двойными цепями стояли на галерее, отделявшей крепость Антония от Храмового комплекса. Это могло быть началом восстания.

Понтий Пилат перегнулся через барьер смотровой площадки, выискивая причину криков.

– Ну, что у них там?

– Они встретили Иешуа Мессию, – ответил Кассий. – И теперь будут требовать от него Царствие Божие.

– И он им даст Царствие? – с нарочитым простодушием спросил Пилат, обращаясь к Панфере.

– Нет, Понтий. Мессии всегда чуть-чуть не успевали его дать. Им мешал римский крест.

– А этот Мессия, он тоже обещает?

Лицо Панферы стало багровым от сильного прилива крови. Он готов был изрубить в куски прокуратора, который, зная всё о Иешуа, смеялся над ним, старым служакой. Комендант сделал шаг вперёд. Понтий, искоса наблюдая за ним, насторожился и с досадой подумал о том, что перестал носить с собой меч.

Панфера, ненавидяще глядя на прокуратора, взревел:

– Понтий, я римлянин и говорю всегда прямо и понимаю только прямые слова!

Прокуратор внимательно и с лёгким презрением всмотрелся в глаза Панферы. Тот стоял против Понтия, широко расставив ноги, и был похож на разъярённого быка.

Пилат указал пальцем на грудь коменданта.

– Верно ли то, что ты был ранен в Иллирике двадцать два года назад.

– Да, Понтий.

Прокуратор надменным взглядом окинул притихших офицеров гарнизона и жестоким голосом рыкнул:

– Панфера, прикажи всем свободным от службы солдатам построиться во дворе крепости. И следуй за мной.

Во дворе он указал Панфере на центр, по всем сторонам которого стояли солдаты и заговорил: