Октай неожиданно для себя стал замечать, как с каждой новой встречей Райден всё больше и больше рассказывает ему о себе. Откровенность и уважительное отношение могучего воина, генерала радовала мальчика, и его уверенность в себе росла. Любовь отца – это, конечно, хорошо, но вы когда-нибудь пробовали получать одобрение сверстников и соплеменников?

Но помимо доверия к нему в глазах Райдена появилось ещё что-то. Мальчик безошибочно поставил диагноз: его душу разъедала какая-то далёкая тоска. Однажды во время прогулки Октай пытался уточнить у него, как долго он занимается боевыми искусствами, но наткнулся на этот задумчивый взгляд. После мгновения тишины Райден печально оглядел мальчика и шепнул в пустоту: «У меня такое предчувствие, что мне не долго осталось». Испуганный мальчик ждал, что он скажет что-то ещё, но вместо этого он положил руки на колени и замолчал.

– Только не переживайте! Мы с папой Вас обязательно вылечим. Пойдёмте, – он взял его за шершавую ладонь и потянул в сторону деревни, – Папа Вас осмотрит.

– Ты, – он ухмыльнулся и потрепал его по волосам, – Возможно ты и прав. Ты отличный парень, Тай. Я тренируюсь с самого детства, но серьёзно за меня взялись примерно в твоём возрасте. Нет, не в твоём. Немного раньше.

В глазах ребёнка блеснул огонёк азарта. Почти никто не сомневается в решающей роли генетики восклицая что-то вроде: «Да у него мамин носик!», «Споласкивает щётку до и после того, как почистить зубы. Совсем как дедушка!». Однако она всегда идёт рука об руку со своей сестрой – окружающей средой. Господин Шульц не имел никакого отношения к появлению на свет Лукаса, но их появление всегда вызывало волну умиления и фраз: «Ну просто вылитый папа». У них был абсолютно разный тон кожи, волнистая цвета платины грива Октая ничем не походила на жидкий каштановый хвост врача. От стальных глаз мальчика внутри разливалось ощущение тепла, в то время как чайный цвет глаз Антона заставлял крепче вжиматься в кресло. При внимательном рассмотрении у них не оказывалось ни одного схожего признака, однако, увидев их рядом, любой безошибочно угадывал в Шульцах отца и сына. Этот блеск в глазах был для них чем-то вроде родинки, передававшейся из поколения в поколение.

Райден выдохнул:

– Ну спрашивай давай. Определись, мальчик ты или уже юноша.

– А можно мне?

– «Можно мне» что? – нахмурился Райден

Октай собрал в себе все силы, закрыл глаза, и громким, но всё ещё дрожащим голосом выпалил: