Дзин учуял запах горелой плоти, отчаянно заржал от страха и боли, но был слишком хорошо выдрессирован, чтобы сбросить седоков. Райден едва приподнял голову, простонал что-то, и животное окончательно успокоилось. Они шли на встречу разыгрывающейся метели по своим же пока ещё не засыпанным следам. Лошадь похрамывала на перебитую ногу, тяжело сопела, и седоков на её спине мотало из стороны в сторону.

– Идиоты… всё перепутали, – хрипел Райден кругами ходите… тупицы.

Антон положил ему на лицо свою широкую ладонь и пальцами прикрыл глаза. Через несколько секунд потрёпанный воин уже спал на груди врача.

– Он думает, что мы хотим его обокрасть и бросить, – глотая слёзы объяснил мальчик.

— Но мы же его не хотим, – Антон ласково улыбнулся и, желая успокоить сына, свободной рукой потрепал его по спутанным волосам. Даже хромой и напуганный, конь Райдена был намного более смирным, чем та, другая. Он облегчённо выдохнул, поняв, что править ему не обязательно и мысленно пожелал кобылке, которой ему дали изначально, встречи с волками.

– Но он-то думает, что бросаем. Страшно вот так вот засыпать, когда, возможно, уже не проснёшься, – у мальчика на глазах снова выступили слёзы. Антону было нечего возразить, но теперь он не сомневался: ребёнок знает, о чём говорит не понаслышке.

– Это как в книжке, – тихо пробубнил себе под нос Октай.

– Что именно? – врач почувствовал, как Райден выскальзывает из рук и прижал его крепче.

– Ну, он был в своих доспехах, как в той книжке. Помню, читал про металлического быка. Туда сажали преступника и поджигали снизу.

– Знаю, как нормальный отец, я должен был бы отбирать у тебя такие книги, но видимо, я их тебе и давал. Да?

Мальчик неуверенно кивнул и стыдливо улыбнулся.

— Слушай, сколько себя помню, ещё не разу этого не говорил. Я горжусь тобой. Сынок.