– Какая именно часть?

– Та, где говорится, что мы неспособны помешать «Зеркалу».

– А разве мы способны?

– Конечно! Лин Шоу нас разыгрывает. Ее дочь заглядывает ей в рот, а что думает Хьюз, никто не знает.

– Что ты предлагаешь?

Уорд отвел взгляд.

– Когда прибудем на место, надо первым делом уничтожить «Rendition». А потом убрать всех, кто может восстановить программу.

Значит, Дезмонда тоже! Эйвери боялась посмотреть на начальника.

– Тебе ясно, что я имею в виду?

– Н-да.

– Агент Прайс, вам понятна задача? – Уорд посмотрел на нее в упор. – Помнишь, я спросил, выстрелишь ли ты в Хьюза, если он приставит ствол к моей голове?

– Я сказала, что прострелю ему плечо, а тебе дам по яйцам.

– Мне не до шуток, Эйвери. Он приставил пистолет к виску всего человечества. Я знаю – ты его любишь, но ты принесла присягу.

– Мы можем сделать это, не убивая Дезмонда.

– Может быть – да, а может быть – нет. Поэтому спрашиваю тебя сейчас: я могу на тебя положиться?

Эйвери сглотнула комок в горле.

– Что ты планируешь?

– Уничтожить «Rendition», ликвидировать его создателей, затем арестовать Юрия и Коннера, либо только Коннера. Допросить их, установить местонахождение центра управления «Rapture» и «Rook». Взять их штурмом и уничтожить. На этом угроза «Зеркала» закончится, мир вернется в нормальное состояние, все останутся живы, то есть живы во плоти, а не в загруженном с помощью каких-то фокусов состоянии на квантовом компьютере.

Эйвери поняла, что последующее решение необратимо изменит ее жизнь.

– Самопожертвование – это то, на что мы подписались, когда принимали присягу, агент Прайс. Самое трудное – не жертвовать жизнью ради правого дела, а понимать, как твоя жертва, твое решение отразятся на тех, кто тебе дорог, увидеть это воочию. На нас рассчитывают миллионы… нет, миллиарды людей. Мы – последний рубеж. Кроме нас, их никто не защитит – ни Юрий, ни Коннер, ни Лин. Итак, поможешь ли ты мне довести дело до конца? Выполнишь свой долг?