За следующей жертвой людоеды пришли через четыре дня. Общее время их пребывания в плену, к тому моменту, уже превысило две недели. Все они изрядно похудели и подорвали здоровье. На теле появились гноящиеся язвы, в животе постоянно ощущалась пустота и боль.

Каждую ночь перед рассветом они слушали звуки мерзкого пиршества.

Наконец подошла очередь их ямы. Роман Петров кивнул в последний раз своим товарищам и приготовился выйти вперёд, чтобы петлю на шею накинули именно ему.

Оставшиеся трое заблаговременно ослабили путы на руках так, чтобы в нужный момент их можно было быстро и легко снять. Все ждали, затаив дыхание.

Знакомый звук, клетка открывается, Романа вытаскивают. В последний миг он незаметно накрывает тряпкой механизм защёлкивания. Негры, не глядя, захлопывают деревянную решётку и тащат несчастного к костру.

Шаги удаляются, Роман Петров истошно кричит.

– Пора, – шепчет Василий и кивает матросу. – Давай, ты первый.

Тот ловко взбирается на плечи Василию и, осторожно приоткрыв решётку, выбирается наружу.

– Теперь ты, – говорит Василий Гендальеву.

Гендальев тихо вылезает следом. Потом они вдвоём с матросом хватают Василия за руки и вытаскивают за собой.

Беглецы оглядываются. В отдалении, среди исполинских баобабов, они видят деревянные хижины, а совсем рядом на широкой поляне горит костёр, а над костром, привязанного к вертелу, вращают Романа Петрова. Он уже перестал кричать, потому что почти готов к употреблению. Вокруг толпятся чёрные мужчины и женщины. Взявшись за руки, они монотонно что-то бубнят. Наверное, молятся своему чёрному богу. Просят благословить их пищу и это вкусное мясо белого человека.

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь»

Виктор еле сдержался, от приступа рвоты.

– Уходим, – прошептал Василий.