Пока они быстро-быстро перебирались тайным проходом во вторую камеру, Даари удалось мельком посмотреть на комиссию. Показалось ей, или нет, что одна из женщин старается идти по центру прохода и неприязненно косится на дырчатые стены? Хорошо бы!
Купол над головой исправно пульсировал, вбирая эмоции. А вот какие из них пойдут в зачет — это, конечно, вопрос...
Даари мысленно перебрала все, что они подготовили. Сперва комиссия входит в более-менее обычный лабиринт: ну, стены дырчатые, ну, неприятные звуки периодически доносятся... Но постепенно...
...Тоннар махнула рукой, и Даари дернула струны пипы снова, поднеся к отверстию №3...
...постепенно в лабиринте становится холоднее — это делает Гешвири, ориентируясь на следящие заклятья. Когда говорят, что от страха холодеют руки, то имеют в виду буквально. Холод похож на страх: немудрено перепутать. Если человека заморозить, его легче напугать.
Затем члены комиссии начинают встречать на стенах розовые потеки, которые постепенно темнеют, становятся ярко-алыми. В снегу начинают появляться вмороженные алые кусочки... Неприятные звуки становятся громче... (Тоннар еще раз подала Даари сигнал — уже двенадцатое отверстие!).
Комиссия знает, что ничего по-настоящему страшного их не ждет, никакой реальной опасности не угрожает. Однако разумным доводам трудно противоречить всему твоему существу, которое попало в ситуацию, которая на генетическом уровне опознается как
И, что еще больше должно их нервировать, что им до сих пор не показали никаких пугалок. Ни страшилищ, ни зверей, внезапно выскакивающих из-за угла. Просто снег и красные разводы, и неприятная музыка, и холод... Плюс еще Гешвири немного поиграла со светом, и время от времени по стенам лабиринта скользили едва заметные тени.
Наверняка эти господа поняли, рассуждала Даари, что команда рассчитывает на какой-то финальный аккорд, последнее воздействие, которое должно по-настоящему впечатлить. А раз так, они ждут его: что на них выпрыгнет чудовище, как минимум! Или рассчитывают увидеть вызывающий страх и отвращение муляж, может быть, гору замерзших, искореженных трупов (правила такое не запрещали, как и призраков, только трупы должны быть одеты и без обширных анатомически верных ранений).
....А вместо этого, дойдя до центра лабиринта, они увидят...
Женщина закричала.
«Что за!»
Мысль еще не оформилась в голове у Даари до конца, а она уже подорвалась с места к центру лабиринта.
— Стой! — крикнула Тоннар. — Там...
Но Даари не слышала. «Боги-духи, неужели мы кого-то настолько довели?! — билось у нее в голове. — Или все-таки Гешвири там сотворила какого-то выпрыгивающего демона, без согласования с нами?!»
Из последней музыкальной потайной камеры до центра лабиринта было рукой подать — Даари оказалась там очень быстро. И услышала вместо вопля истерические всхлипывания.
В ужасе она замерла, окидывая взглядом сцену.
В центре лабиринта поворачивающиеся проходы образовывали довольно обширную площадку, в углу которой, как бы вламываясь в стену, лежала огромная, выше человеческого роста, ягода клубники. В ее боку краснела огромная «рана», где бугрились куски мясистой мякоти. Алые разводы тянулись от ягоды по стенам и полу.
Если бы клубничины были живыми, можно было бы решить, что она припозла сюда и рухнула, истекая кровью. То есть соком.
Все по плану! Никаких монстров!