Голландцы замахивались на большее. Правительство республики и Генеральные штаты (парламент) в Гааге передоверили заморскую войну с испанцами и португальцам двум торговым компаниям — Ост-Индской (основана в 1602 г.) и Вест-Индской (основана в 1621 г.). Обе компании могли продавать акции, чтобы строить военные корабли, захватывать колонии и управлять ими, то есть, в сущности, создавать собственные торговые империи. Вскоре после основания Вест-Индской компании «19 господ», управлявших ею, составили «всеобщий план» (Groot Desseyn), предполагавший нападение на португальскую колонию в Бразилии с одновременным захватом бразильских сахарных плантаций и центральноафриканской работорговли.

Испанские и португальские владения Габсбургов быстро пали под ударами Вест-Индской компании. В 1628 г. у берегов Кубы голландцы захватили целый флот с сокровищами; вскоре после этого они завоевали приблизительно половину Бразилии, основав там свою колонию — Новую Голландию. Однако голландские поселенцы так и не смогли добиться преданности от португальских плантаторов, которые в 1645 г. подняли мятеж. Новая Голландия не получала достаточного финансирования от Вест-Индской компании, акционеры которой требовали прибылей, и в 1654 г. Португалия вернула эти земли себе. Голландцы допускали в своих бразильских владениях относительную веротерпимость, так что на территории Новой Голландии сформировалась многочисленная еврейская диаспора. Евреи, вероятно, составляли до половины нетуземного населения колонии, а ее столица Маурицстад (ныне Ресифи) стала первым на Американском континенте городом, где открылась синагога. С возвращением португальской власти начались религиозные гонения, разметавшие еврейскую общину[226].

В числе португальских колоний испанские Габсбурги приобрели небольшую прибрежную колонию на территории нынешней Анголы, сформировавшуюся вокруг Луанды. Расположенное севернее королевство Конго тоже попало в зону культурного влияния Португалии. В XVII в. это королевство со столицей в Сан-Сальвадоре (современный Мбанза-Конго) владело землями в устье реки Конго и южнее, до самой Анголы. Несмотря на свое расположение, Конго было государством со сложной культурой, управляемое образованной элитой, которая не только приняла католицизм, но и заимствовала португальские имена, титулы и гербы[227].

Это не помешало португальским властям Луанды замыслить в 1620-х гг. его захват. Покорив соседнее с Конго королевство Ндонго, португальцы решили превратить свое культурное влияние на Конго в политическое господство. На свою сторону они привлекли наводящих ужас имбангала. Эти «спартанцы Африки» практиковали каннибализм и инфантицид, а в свои воинские отряды набирали только рожденных от иноплеменников детей, в которых воспитывали повиновение сложными обрядами инициации. Поняв, что его королевству грозит гибель, конголезский монарх Педру II обратился за помощью к голландцам, обещав взамен золото, серебро, слоновую кость и рабов. Таким образом, в Тридцатилетней войне королевство Конго оказалось на стороне протестантов[228].

В 1624 г. в ответ на просьбу Педру голландская флотилия обстреляла Луанду, но скорая смерть конголезского монарха остановила дальнейшее военное вмешательство Соединенных провинций. В 1641 г. король Гарсия II продолжил дипломатический курс Педру: его страна, как oн пояснил агентy Вест-Индской компании, по-прежнему «многое претерпевала» из-за политического давления и военных вторжений Португалии. Флот компании осадил Луанду и вытеснил оттуда португальцев, после чего немедленно началась организация голландской колонии. В военных действиях, последовавших за падением Луанды, как голландцы, так и португальцы привлекали на свою сторону местные племена, собирая армии численностью до 30 000 бойцов, применяли артиллерию, разрушили сотни деревень. Война в Конго была не просто эпизодом — она внушила Габсбургам грандиозные мечты о восстановлении завоеваний покорившего Карфаген римского полководца Сципиона Африканского (236–183 гг. до н. э.), якобы одного из прародителей династии и легендарного основоположника испанской мировой державы[229].

Тем временем владениям Габсбургов в Индийском и Тихом океанах угрожали голландские каперы Ост-Индской компании. Обосновавшись на Молуккских островах и побережье Индии, голландские корсары перехватывали испанские и португальские корабли с пряностями. В Тихом океане Ост-Индская компания оккупировала часть современной Индонезии, основав город Батавию, нынешнюю Джакарту. Оттуда каперы блокировали Манилу и грабили испанские суда. Однако главное противостояние развернулось на острове Формоза (нынешний Тайвань), части которого в 1620-х гг. практически одновременно захватили испанцы и голландцы. В Сан-Доминго (нынешний Нью-Тайбэй) испанский губернатор возвел форт, считающийся первым каменным зданием на всем острове. Кирпичные арки на его массивном красном фасаде поддерживались двойными колоннами, которые символизировали Геркулесовы столбы и Габсбургскую империю[230].

Задачами испанцев на Формозе были перевалка идущих в Китай грузов и защита Манилы от каперских атак. Кроме того, они конкурировали с голландцами за души неофитов, за намечавшуюся торговлю с Японией и за китайских работников для местных сахарных плантаций. Приток ханьцев с материка резко изменил этнический состав острова, где прежде доминировали коренные племена охотников за головами. В 1642 г., после артиллерийской бомбардировки голландцами форта Сан-Доминго, испанцы все-таки покинули Формозу. Однако за те десятилетия, пока там шла Тридцатилетняя война, на острове произошли демографические перемены, поныне остающиеся источником политической напряженности[231].

В Европе события войны разворачивались на более компактной территории и, соответственно, не вызвали таких серьезных последствий в мировом масштабе. Но в Европе эта война стоила куда большей крови. Только в Священной Римской империи погибли в сражениях и умерли от причин, прямо связанных с войной, около 5 млн человек, то есть 20 % населения. Больше других пострадала Нижняя Австрия. Ее население, равнявшееся в 1600 г. 600 000 человек, через 50 лет сократилось на четверть, до 450 000. Среди жертв войны непропорционально большую долю составляли мирные обыватели: воюющие армии грабили и терроризировали население зоны военных действий, отравляли источники воды и без разбора обстреливали из артиллерии города, причем иногда — снарядами с ядовитым газом, получаемым из мышьяка и белены[232].

Самая страшная бойня случилась 20 мая 1631 г. при штурме имперскими войсками оплота лютеран, независимого города Магдебург в нынешней немецкой федеральной земле Саксония-Анхальт. От огня и вследствие резни погибли предположительно до 30 000 человек. Один из выживших свидетелей произошедшего рассказывал, что солдаты императора «засовывали в огонь младенцев, как ягнят, насаживая их на копья; Господь свидетель, они ничем не лучше турок или варваров». Командовавший победоносным войском Готфрид Паппенгейм сухо писал:

После падения Магдебурга в немецкий язык вошло новое слово — Magdeburgisierung, то есть «поступить, как с Магдебургом»[233].

О разорении Магдебурга в самых шокирующих подробностях рассказывали сотни памфлетов, листовок и проповедей. Католики преподносили это событие как Божью кару и подчеркивали (справедливо), что пожар, уничтоживший город, начали сами магдебуржцы. Тем не менее репутацию Фердинанда II это не спасло, и на него пала тень «черной легенды» о дикости и жестокости Габсбургов. Как объяснял один из военачальников императора, после Магдебурга католическая сторона оказалась в политической изоляции, «заблудившись в лабиринте», который сама же и выстроила. Увенчав собой серию грубых ошибок, эта осада едва не стоила Габсбургам поражения в войне[234].

Первые 10 лет войны, последовавшие за разгромом чешского восстания, прошли для Фердинанда II относительно успешно. Протестантские союзники Зимнего короля Фридриха Пфальцского были разгромлены, вторжение датской армии остановлено силами Католической лиги. Чтобы избавиться от политической зависимости от возглавляемой баварцами лиги, Фердинанд обратился к чешскому дворянину Альбрехту Вацлаву Эвсебиусу из Вальдштейна. Хотя родным языком Альбрехта был чешский, его имя больше известно в германизированной форме Валленштейн. Он происходил из незнатного рода, но быстро разбогател, женившись на состоятельной вдове и занявшись финансовыми операциями и скупкой задешево земель изгнанных протестантов. Гороскоп Валленштейну составлял Кеплер, и не один раз, но астроном допустил несколько ошибок в расчетах, а потому его выкладки относительно характера Валленштейна (гибкий, энергичный, безжалостный и т. д.) мы можем спокойно игнорировать. Куда лучше об этом человеке рассказывает сад, который он разбил при своем дворце в Праге. Симметричный геометрический орнамент, образованный цветочными клумбами, контрастирует здесь с огромной стеной из искусственных сталактитов и коварно ухмыляющихся физиономий, возле которой хозяин держал свою коллекцию сов[235].

В 1625 г. Валленштейн предложил Фердинанду не полк, как приличествовало дворянину, а целую армию. Снабжать ее продовольствием предполагалось за счет реквизиций, а другие издержки покрывались гарантированными займами, которые собирались путем продажи облигаций. Вооружение частично вызвался поставить сам Валленштейн со своих заводов. Получив согласие Фердинанда, он сформировал армию, в итоге достигшую численности 100 000 бойцов. Она заставила выйти из войны Данию и осадила далекий Штральзунд в Померании, после чего Фердинанд пожаловал Валленштейну титул адмирала Северного и Балтийского морей, намекая таким образом на дальнейшие завоевания. Для покрытия военных расходов Фердинанд в 1628 г. даровал Валленштейну княжество Мекленбург на севере Священной Римской империи, которое отнял у бывших правителей за то, что они приняли сторону датчан.

Мекленбург стал вторым княжеством, которое Фердинанд передал новым владельцам: до того эта участь постигла Пфальц, отобранный у Фридриха V и подаренный Максимилиану Баварскому. Для оправдания этих конфискаций Фердинанд обратился не к римскому, а к феодальному праву. Князья Мекленбурга, как и курфюрст Пфальца, были «отъявленными мятежниками», и по этой причине, объяснял Фердинанд, он имеет право лишить их всех земель. Однако он лукавил. Конфискованные земли следовало передавать ближайшим родственникам низложенного правителя, к которым Валленштейн не относился. Более того, земли, конфискованные императором в обоих княжествах, представляли собой мозаику не только из ленов, но и из старинных аллодов, находившихся в безусловной собственности и потому неотчуждаемых. Распоряжаясь без разбора и теми и другими землями, Фердинанд показал, что не особо заботится о правомочности собственных действий[236].

Вершиной его юридических махинаций стал пересмотр Аугсбургского мира 1555 г. Истолковав его условия в свою пользу, Фердинанд потребовал, чтобы все церковные земли, захваченные протестантами после 1552 г. (дата, указанная в исходном мирном договоре), вернулись католической церкви. Изданный им в 1629 г. Реституционный эдикт требовал возвращения католической церкви ее утраченных владений, тем самым угрожая крахом многим протестантским князьям, захватившим за последние десятилетия целых два архиепископства, 13 епископств и около 500 мужских и женских монастырей. Когда Фердинанд отказался отступиться от своих требований, протестантские князья во главе с герцогом Саксонии начали объединяться «в целях обороны». В 1630 г. в Померании высадился шведский король, лютеранин Густав II Адольф. В тот момент, судя по тому, что король не взял с собой карт внутренних районов Германии, его целью был, вероятно, только захват части балтийского побережья. Однако, встреченный как «великий протестантский мститель и новый Полуночный лев Севера», Густав Адольф охотно принял предложенную ему роль[237].

Реституционным эдиктом Фердинанд надеялся добиться полного восстановления католической церкви в Священной Римской империи, но он растерял все свое преимущество, поскольку за эдиктом последовало разорение Магдебурга. Поставленные перед фактом резни и неминуемого отчуждения земель протестантские правители больше не могли сохранять нейтралитет. Герцоги Бранденбурга, Саксонии и Мекленбурга (который Густав Адольф вернул законному владельцу) поспешили встать под знамена шведского короля. После серии блестящих побед протестантская коалиция продвинулась глубоко в Чехию, Силезию и Баварию, но тут положение спас Валленштейн. Перед этим Фердинанд отправил его в отставку из ревности к его успехам, но теперь вновь призвал на службу, и Валленштейн заставил протестантов отступить. Густав Адольф погиб в сражении при Лютцене (1632), что немедленно вызвало политический кризис в Швеции, потому что его единственной наследницей была шестилетняя дочь. Вместе с тем шведский канцлер и регент Аксель Оксеншерна не собирался складывать оружие, а разразившийся кризис тоже использовал к своей выгоде — чтобы убедить протестантских князей и французского короля финансировать шведскую армию.

Видя решимость Оксеншерны продолжать войну, Валленштейн решил, что демонстрация военной мощи должна сочетаться с дипломатическим натиском, и начал переговоры с врагом. Узнав об этом, Фердинанд II объявил Валленштейна «отъявленным бунтовщиком» и в феврале 1634 г. приговорил его к смерти. Неделю спустя полководца убили по распоряжению Фердинанда. Карманные публицисты императора оправдывали его действия в памфлете, озаглавленном «Пагуба измены и Ад неблагодарной души», но первый министр французского короля Людовика XIII кардинал Ришелье выразился точнее: «Смерть Валленштейна останется чудовищным примером… жестокости его повелителя»[238].

На место командующего вооруженными силами империи Фердинанд поставил сына (будущего императора Фердинанда III). Молодой принц показал себя ловким тактиком, способным командиром и умелым дипломатом. Однако император вскоре осознал, что Валленштейн был прав: войну не закончить без переговоров. Даже развертывание испанской армии в сердце Священной Римской империи и совместная победа молодого Фердинанда и испанского кардинал-инфанта Фердинанда в битве при Нёрдлингене (1634) не смогли переломить ситуацию. Пражский мир 1635 г. стал для Фердинанда II вынужденным компромиссом с германскими князьями и в сущности аннулировал Реституционный эдикт. В тексте мирного договора подчеркивается его цель: «чтобы кровопролитие остановилось раз и навсегда и любимая отчизна, благородная германская нация, не подверглась окончательному разрушению»[239].

Фердинанд II умер от апоплексического удара в 1637 г. Его сердце отправилось прямиком в стенную нишу Лоретской часовни, а тело — в Грац, где более 20 лет для него строился мавзолей. Его преемником стал молодой Фердинанд, которого уже избрали королем римлян. Он продолжил начатый отцом поиск решения, которое остановит войну. После Пражского мира главными военными противниками Габсбургов стали Франция в союзе со Швецией. Тридцатилетняя война, в общем, утратила религиозный характер, превратившись в политический конфликт Франции и Габсбургов. На этом этапе войны французы помогли мятежникам в Каталонии, восставшим против испанского монарха Филиппа IV, и поспособствовали отделению Португалии (1640), бесповоротно ослабив испанскую державу Габсбургов.