Сила парков

Тому, чем питаются северные олени, суждено было полностью изменить жизнь Патрика Грана. Нет, это не та еда, которую вы с детьми на Рождество готовите из овсяной крупы, раскрошенных соленых крендельков и блесток, чтобы сани Санта-Клауса нашли дорогу к вашему дому, а самый настоящий, похожий на мох лишайник, которым в дикой природе почти всю зиму питаются и американские и европейские северные олени. Оленеводство – традиционный промысел саамов, коренного народа Швеции, Норвегии и Финляндии, а Гран, научный сотрудник полевой исследовательской станции в городе Стуруман на севере Швеции, получил задание исследовать скорость роста лишайников, чтобы потом установить границы районов зимнего подножного корма этих животных. Тут его посетила мысль: «А на это ли мне хочется потратить свою жизнь?» – и он решил перебраться южнее, в университетский кампус города Альнарп, и заняться там изучением ландшафтной архитектуры. Тогда он и не подозревал, что станет первопроходцем в новой области исследований: терапевтического воздействия природы и связи между здоровьем человека и городским friluftsliv.

Но сначала сделаем небольшое отступление. В середине 1980-х годов власти города Лунд решали проблему, как сделать свой город более компактным и эффективным. Все парки и зеленые зоны, признанные ненужными, должны были уступить место новой жилищной застройке. И Гран, который тогда только что окончил школу, неожиданно для себя оказался на переднем крае. «У меня была такая работа – обследовать все парки в округе и вынести почти всем им смертные приговоры. Я подумал тогда, что это как-то странно. Мне захотелось узнать, кто и как пользуется парками, я начал расспрашивать специалистов и понял, что никто и никогда не занимался этим вопросом», – рассказывает Гран, у которого и сейчас, после почти сорока лет жизни на юге страны, манера речи осталась по-северному неторопливой.

Итак, выяснив, что никакими научными работами он руководствоваться не может, Гран подал заявку на грант для самостоятельного изучения парков и получил его. Он обошел все организации, дошкольные учреждения, жителей домов престарелых, которые пользовались городскими парками и зелеными зонами, и попросил их вести дневники посещений. Результат работы Грана стал сюрпризом для него самого.

«Ответы респондентов озадачили. Все отмечали, что на открытом воздухе чувствуют себя очень хорошо и что посещение парков благотворно сказывается на их здоровье»[79]. А в то время об этом вообще не говорили, с тем же успехом можно было рассуждать об электромагнитной гиперчувствительности или о кристаллах – ничего подобного еще не вошло в общественное сознание.

Пилотное исследование профессора Грана стало первым в большой череде: он вплотную заинтересовался тем, как представители различных демографических слоев использовали городские парки и другие природные зоны и как это влияло на их физическое и психическое здоровье. Одна из его наиболее цитируемых работ показала, что ученики так называемых лесных школ, почти весь день проводя на открытом воздухе, в целом имеют более развитую моторику, более сильную концентрацию и меньшую заболеваемость по сравнению в теми, кто посещает традиционные дошкольные учреждения[80]. Через несколько лет он возглавил исследование в области здравоохранения, в которых участвовало 10 тысяч горожан из Северной Швеции. Исследователи изучали, как по отношению к паркам расположены дома, где жили эти люди, и, обрабатывая полученные данные, обнаружили явную закономерность. Чем дальше от зеленой зоны жили люди, тем выше был у них уровень стресса[81]. Они отмечали у себя ухудшение здоровья, повышенный индекс массы тела, были менее довольны своей домашней жизнью и соседями[82]. Но вот почему? Некоторые причины лучшего состояния здоровья тех, кто жил ближе к городским зеленым зонам, было легко объяснить. Большее количество дневного света регулирует уровень кортизола и мелатонина, а это, в свою очередь, улучшает сон. Ультрафиолетовая часть солнечного света помогает выработке витамина D, а он необходим для множества функций тела. Кроме того, люди, жившие вблизи зеленых зон, были и более физически активными, а это может снизить уровень стресса за счет выработки эндорфинов, или «гормонов хорошего самочувствия»[83].

Но Гран нюхом чувствовал, что за этими цифрами стоит что-то еще. Особенно интересно ему было узнать то волшебное расстояние до зеленой зоны, которое способно каждый день хоть немного улучшать жизнь горожанина. Проведя множество исследований на десятках тысяч человек, он установил наконец, что оно составляет примерно 300 метров[84]. «Когда расстояние от дома до зеленой зоны больше, в парк обычно начинают ходить только по выходным, а не каждый день. Хотя для совсем маленьких детей и больных людей зеленое пространство в идеале должно находиться прямо за дверью», – отмечает Гран.

Заинтригованный Гран вместе с коллегами начали более глубоко изучать тему городского friluftsliv. Они задались вопросами, какого размера зеленая зона должна быть, чтобы положительно влиять на здоровье (в идеале около гектара), как часто и как долго людям нужно посещать их (чем больше, тем лучше, но в любом случае не меньше двух-пяти часов в неделю) и какие типы зеленых зон оказывают наибольшее восстановительное воздействие (а это зависит от цели посещения: у разных зеленых зон разная и польза). В конце концов они выделили восемь основных характеристик, или «сенсорных параметров», зеленых зон, приспособленных под разные потребности человека и, соответственно, полезных и для здоровья каждого, и для здравоохранения в целом. Так, зона должна: быть достаточно обширной, чтобы в ней можно было спокойно побродить; иметь разные виды растений и животных; восприниматься как естественная и спокойная; иметь место для игр и общения с другими людьми; иметь участки, где посетители чувствуют себя защищенными; иметь открытое пространство с красивым видом и культурными элементами, например клумбами и фонтанами[85]. Из всех измерений люди чаще всего отмечали спокойствие, простор и элементы живой природы[86].

«Если в парках будут эти восемь сенсорных параметров городских зеленых зон, то они могут стать местами для friluftsliv. Стресс уходит, вы приводите в порядок свои мысли, начинает восстанавливаться способность к целенаправленной деятельности. Все очень и очень меняется».

А что же случилось с теми парками и зелеными зонами, с которых Гран давным-давно начал свое исследование? Большинство из них остались на своих местах. Только пару больших газонов принесли в жертву новостройкам; правда, они имели и наименьшую рекреационную ценность. От административного стремления к более плотной застройке, конечно, никуда не уйдешь, но в то же время все больше людей во власти начинают понимать и ценить терапевтическое воздействие природы и ее пользу для здравоохранения. Подавляющее большинство населения западных стран живет сейчас в городах, и только малая часть проводит хотя бы какое-то время на открытом воздухе, а поэтому парки и зеленые зоны нужны нам куда больше, чем раньше[87].

«Почти все живут сейчас в городах, и, по-моему, важно сделать природу доступнее всем и каждому, – говорит Гран. – Каждый раз, когда у вас есть возможность выйти за дверь, это хорошо».

Птичье радио и лосиное телевидение

В начале мая 2020 года почти 400 тысяч человек стали слушателями шоу нового типа в прямом эфире государственного радио Швеции, «волшебной ночи» из концертов на пяти сценах, растянувшихся с севера на юг[89]. Участниками этой беспрецедентной восьмичасовой передачи стали самые известные певцы страны, а некоторые комментаторы назвали ее даже «самым крупным культурным событием года»[90]. Но главными участниками этого гигантского концерта-марафона были не рок-звезды и не оперные знаменитости. Нет, в нем блистали дрозды, кроншнепы, воробьи, тетерева, малиновки, соловьи и много кто еще. Идея шоу, названного «Ночь птичьего пения», была проста – привлечь внимание к ежегодному возвращению птиц с юга на север и порадоваться пробуждению природы после зимнего сна.

«Пение птиц – истинное чудо, и гала-концерт, которым открывается каждое утро, по-моему, немного недооценен» – так объяснил задумку один из его ведущих, Матс Оттосон, когда вместе с Йенни Бернтсон Дьюрвалль вышел в прямой эфир. Но ему не нужно было переживать, будут ли слушатели у такой программы. Она тут же стала хитом, радиостанцию завалили сообщениями в социальных сетях и мессенджерах, телефонными звонками: люди задавали вопросы, и общение получилось очень интересным.

В 2021 году программу повторили по просьбам слушателей, и радиостанция снова отправила своих корреспондентов и специалистов по птицам в пять разных местностей Швеции, от северного Абиску до острова Эланд, расположенного на юге, чтобы они там записали восьмичасовую симфонию птичьего пения.

«Ну что, артисты настраивают свои инструменты? Кто-то уже начал или все молчат и ждут рассвета?» – начал Оттосон, подготавливая аудиторию к птичьему концерту, который должен был вот-вот начаться соревнованием пары камышовок-барсучков. Потом он вместе со своей командой порадовал слушателей целой россыпью птичьих голосов, интересными подробностями о жизни птиц, конкурсом, в котором нужно было угадать птицу по голосу, и виртуозно комментировал и мелодичные импровизации дымчатой пеночки, и отрывистые клики серого гуся. В пятом часу утра, когда поет так называемый «рассветный хор» и птицы, как правило, активнее всего, шоу достигло своей кульминации и шло целый час без всякого перерыва.

В это время почти 500 тысяч человек, 5 % населения Швеции, проснулись, чтобы послушать птичий хор, певший во всех уголках страны[91]. В относительных цифрах шведов, слушавших «Ночь птичьего пения», было больше, чем американцев, смотревших две церемонии вручения премий: Академии киноискусства и «Эмми», вместе взятых[92]. Концепция шоу, впервые появившегося в Ирландии под названием «Рассветный хор», явно заполнила пустовавшую нишу и нашла большой отклик у слушателей.

Да и на телевидении самой большой популярностью пользуются вовсе не звезды реалити-шоу или актеры, а стадо лосей. Потому что примерно тогда же, когда птицы начинают возвращаться с зимовок, сотни лосей из Онгерманланда в Северной Швеции начинают кочевать на летние пастбища, и об этом обычном для них событии теперь снят полноценный документальный телефильм с помощью тридцати камер, в том числе нескольких ночного видения, одной с суперувеличением, и дрона. Каждую весну в программе с незамысловатым названием «Большая миграция оленей» три недели подряд, почти пятьсот часов, показывают круглосуточное движение оленей на юг[93]. Это шоу нарушает все правила сегодняшней суматошной, рваной логики средств массовой информации: почти все время камеры не показывают ничего, кроме пустой еловой поросли или льдин, спокойно плывущих по реке. Кроме прямого эфира, съемочная бригада показывает основные события каждого дня под заманчивыми заголовками «Три оленя идут прямо на камеру», «Олень находит микрофон», «Танец канадского гуся».