Не сказать чтобы воображала Конник растрогался, но далее заговорил тем не менее в благожелательной манере:

– Порешаем мы твою проблемку. Чай будешь? С пряниками.

Дуся поглядела на длинный подоконник, служивший Коннику столом. Там стояли вместительный фарфоровый чайник с отколотым горлышком, пара черных от чифиря чашек, совершенно непрозрачный стакан. Вскрытый пакет глазированных пряников. Внутри пакета ползала муха. От вида посеревшей от грязи алюминиевой ложки Землероеву замутило.

– Спасибо, не откажусь, – чинно вякнула просительница.

«Надеюсь, что не вырвет. Преломить хлеб с Никитичем – не лишнее. Синицыной потом предъявлю по полной программе!»

Вор дотянулся до одной из чашек, привередливо дунул в нее – бациллами! – и, посчитав сосуд избавленным от пыли, поставил перед собой. Евдокию уже вполне натурально затошнило. Но Конника отвлек от чая звонок мобильного телефона, несущийся из кармана затрапезных треников. Загребин завозился, извлекая из штанов старенький «нокиа» в резиновом корпусе…

– Да, – хрипло бросил в трубку.

И замолчал.

Евдокия сидела слишком далеко, чтобы расслышать разговор. Конник держал трубку плотно прижатой к уху. Молчал и хмурился. Жевал губами.

Потом закончил разговор не попрощавшись, стиснул телефон неопрятными узловатыми пальцами и задумчиво просвистел куцый обрывок мелодии «У любви как у пташки крылья». Смотрел на запущенный сад через мутное стекло, где виднелась макушка оставшегося на завалинке под окном татуированного мордоворота.

О Евдокии как будто напрочь позабыл.

Не зная, как себя вести, Землероева поскрипела табуретом. Конник перевел взгляд на ерзающую гостью.

– Пошла вон отсюда, – сказал спокойно и членораздельно.

Дуся распахнула глаза – ей только что предложили чаю с пряниками! Откуда же вдруг такая немилость?! Все было чин по чину, к разговору даже не приступали…

– Василь Никитич…

– Вон пошла! – разорался Конник. Завелся с полуоборота, слюной забрызгал: – Чтоб духу твоего в городе не было! Узнаю, что еще раз с Костькой встречалась, ноги вырву!

Евдокия потрясенно смотрела на разбушевавшегося вора.

– Что случилось-то, Василь Никитич? Вы можете мне объяснить?

– Во-о-он! – рявкнул Загребин, в ярости топнул ногой с перевязанным коленом и зашипел от боли: – Ах, су-у-ка… Выметайся отсюда, пока глаза на месте…

Но гостья так опешила, что смотрела на скорчившегося Конника и никак не могла заставить себя двинуться. Шокирующее развитие событий ее слегка парализовало, и в членах появилась вялость.