Это лишь некоторые немногочисленные пункты; однако работа в целом имеет огромную важность, и ею должны заниматься лучшие умы наций, а не вышедшие на пенсию профессора-реакционеры или полуреакционные союзы учителей, как это было раньше.
Для того чтобы воспитывать детей, нужно воспитать учителей. Это означает прежде всего учебные заведения (подготовительные отделения педагогических институтов, институты, педагогические семинары). Педагогическое образование во времена нацистов было ужасным, а до того – просто плачевным. Учителям в Германии мало платили. Их работа должна оплачиваться выше – это сделает их более заинтересованными. В кайзеровской Германии ходила поговорка: «Всех побед Германии добились немецкие учителя». В этом была доля истины. Тот, кто завоюет учителя – завоюет молодежь. Поэтому педагогическое образование следует расширять и поощрять. Учителям нужно посещать курсы политической демократии, они также должны получить возможность посещать университеты (в начале существования Веймарской республики была предпринята одна-единственная робкая попытка сделать это). Они должны быть людьми с совестью и демонстрировать веру в то, что правительство поддержит их в их демократических устремлениях. Союзы учителей могли бы тесно сотрудничать с министерством культуры и постоянно получать от него новые материалы, идеи и поощрения.
То же самое относится и к преподавателям и профессорам высших школ и университетов. Ректоры и деканы университетов должны пройти тщательный отбор. Немецкие преподаватели высших школ и профессора университетов подавали дурной пример простым учителям тем, что склонялись перед любой властью.
Задачу воспитания взрослых немцев можно выполнять согласно тем же принципам, что и воспитание молодежи. Ужасы войны следует как можно шире освещать. (Две лучших антивоенных книги, которые содержали в себе только документы и фотографии, были запрещены в Германии и уничтожены за десять лет до прихода к власти нацистов. Фильм «На Западном фронте без перемен» был запрещен в 1930 году – за три года до прихода Гитлера; его запретили члены правительства, ныне сбежавшие из страны, которые попытаются после Гитлера вновь прийти к власти.)
Книги, содержащие документы, факты и фотографии, должны выявлять безумие идеи о том, что белую расу хотели уничтожить из чистой жажды власти. Благодаря таким фактам в памяти людей должны отпечататься и вина нацистов и их последователей, и те ужасы, к которым они привели мир – нужда, голод и гибель миллионов людей.
Враги демократии снова попытаются переложить вину за последовавшие за войной лишения на правительство, которое примет на себя их тяжелое наследие. Крайне важно с самого начала воспрепятствовать этому.
После Первой мировой войны демократически настроенные руководители Германии получили крайне мало поддержки от стран-победительниц. Наоборот, с ними зачастую обращались так, словно они – побежденные генералы, виновные в этой войне. Это обращение сразу же превратилось в мощное орудие пропаганды для их противников. Новое демократическое немецкое правительство будет нуждаться не только в контроле, но и в помощи – помощи против внутренних врагов.
Огромное препятствие для демократии после Первой мировой войны возникло в Германии из-за юридических и адвокатских инстанций – судов, прокуроров и прочих. Большинство из них были в прошлом офицерами и членами националистических студенческих объединений. Они были независимыми, в основном реакционными людьми, и делали все, что было в их силах, чтобы поддержать людей из собственного круга. Вскоре стало общеизвестно, что любой убийца из среды правых сил как правило отделывается легким наказанием, избежав даже тюремного заключения (при этом у него есть для убийства благородный мотив – любовь к отечеству), а любой демократ или левый считался закоренелым преступником и приговаривался к самому суровому наказанию. Таким образом орды нацистов поощрялись на всякого рода террористические преступления еще задолго до 1933 года. Честным судам и судьям угрожали, а вынесенные ими приговоры часто отменяли вышестоящие реакционные суды.
В этой сфере крайне необходим жесткий контроль и, возможно, изменение определенных процессуальных норм. То же самое касается и реакционных студенческих объединений. Они обладали широким влиянием, поскольку каждый член такого объединения всегда оставался его членом, пусть и не активным, и поэтому организация объединяла самых разных людей – от 80-летних высокопоставленных госслужащих до самых юных студентов; они поддерживали друг друга, на важные гражданские посты выбирали только членов организации, и оказывали огромное влияние на университеты, а позже и на другие академические посты (при наличии университетского образования) во всех областях гражданской жизни (право, высшие школы, воспитание, университеты и т. д.).
Однако для раскрытия подобных структур было бы недостаточно разрушить сами объединения. Правительство должно постановить, что университетское образование не является привилегией одного-единственного класса, способного его оплачивать; наоборот, его рамки нужно расширить, чтобы благодаря правительственной поддержке и содействию (стипендиям, освобождению от налогов, вечерним курсам), высшее образование могла получать способная демократическая молодежь. После Первой мировой войны были предприняты осторожные попытки что-то изменить (создание народных университетов и пр.), однако этого было совершенно недостаточно.
Если после войны Германии будет позволено иметь несколько десятков тысяч полицейских, то их, а в особенности их начальство, нужно будет отбирать очень тщательно. Германии и Пруссии после поражения уже дважды удавалось безнаказанно увеличить ограниченную по числу солдат армию исключительно за счет ежегодного увольнения десятков тысяч обученных солдат и призыва новых рекрутов, за счет чего образовывался постоянно растущий резерв.
Побежденная, оккупированная страна легко превращается в страну ненавистников. Мелкие ошибки быстро становятся орудием пропаганды. (Обратим внимание на использование цветного населения во французских войсках, находившихся в Рейнской области после последней войны.) А ненависть – один из фундаментов войны.
Избежать ненависти будет трудно. В этом может помочь одно из преувеличений, допущенных нацистами. Немцы внезапно поймут, что союзники – совсем не такие, какими их описывали нацисты. Далее нужно постоянно подчеркивать то, как вели себя немцы на захваченных территориях (в Польше, Франции, Греции, Норвегии и других странах). Снова и снова нужно распространять информацию о том, как они вводили там варварские законы, расстреливали пленных, строили концлагеря, пытали тех, кто вызывал у них подозрение, убивали и грабили евреев, осуждали людей на каторгу, заставляли голодать целые страны и так далее. И все это необходимо сравнивать, например, со значительно более мягким обращением с побежденной Германией. Если Германия будет получать какую-либо помощь – продукты, денежные ссуды и тому подобное – об этом нужно будет широко оповещать немцев.
Ликвидация гестапо, отмена тюремных наказаний и смертной казни, назначенных без справедливого суда, преобразования в юстиции, восстановление порядка, свобода слова и свобода мысли будут иметь большое значение. Радио, которое обычно контролирует правящий режим, нужно будет постоянно использовать вместе с газетными статьями, книгами, короткометражными фильмами (демонстрирующими эпизоды правления режима гестапо) для того, чтобы показать, что оккупация страны может одновременно означать ее освобождение.
Полумеры хуже, чем отсутствие каких-либо мер. Новое демократическое правительство Германии должно обладать властью. Оно должно бороться с внутренним врагом. Поэтому состав правительства не может быть исключительно демократическим. Оно не может предоставить своим противникам равные права. Внутренний враг имеет огромный опыт и на протяжении сотен лет хорошо научился вырабатывать тактику. После Первой мировой войны немецкая демократия потерпела крах именно из-за демократических принципов. Она была недостаточно устоявшейся и сильной, а ее руководители были слишком слабы и слишком старались понравиться реакционным партиям или убедить их в том, что они, несмотря ни на что, хорошие немцы. Даже большинство социал-демократов были в некоторой степени послушными солдатами. (Вспомним первое голосование в Рейхстаге в 1914 году: все левые партии проголосовали за войну.) Партийные секретари не были бойцами: после достижения успеха многие из них превратились в трусливых мелких обывателей, которые больше стремились сделать карьеру, чем отправиться на войну. Поэтому враги демократии организовали ее убийство под эгидой демократических же принципов: используя свободу слова, собраний и организаций.
Это не должно повториться снова. Поэтому демократия в Германии не может быть введена сразу в той форме, в которой она существует в Америке или в Англии. Она должна будет стать (умеренно) диктаторской (если уж употреблять это ненавистное слово) демократией: демократические принципы должны применяться, однако не все свободы и не во всех областях могут быть предоставлены. Другими словами, это должна быть ступенчатая демократия – такая, которая шаг за шагом, по мере своего усиления, будет приближаться к абсолютной демократии, однако делать это надо медленно, на протяжении по меньшей мере одного-двух поколений.
Руководители? В настоящее время в Америке и Англии есть множество прежних руководителей, укрывшихся там в качестве беженцев. Почти все они однажды уже потерпели неудачу, а кто станет доверять сторожевой собаке, которая уже раз впустила в дом грабителей и убийц?
В Германии все еще есть подпольное движение. Там можно найти достойных доверия людей. Их можно найти в тюрьмах и концлагерях.
Немецкие генералы и офицеры высшего состава, ставшие антифашистами (движение, связанное с Москвой), могут принести некоторую пользу для пропаганды, однако никогда не должны попасть в высшее руководство страны.
Это краткий, в высшей степени ограниченный обзор. Он указывает лишь на некоторые пункты, которые могут оказаться важными для практической воспитательной работы в Германии. Поэтому здесь не принимаются во внимание все экономические, финансовые и прочие вопросы. В этом обзоре не обсуждаются также ошибки, промахи и упущения мировых политиков начиная с 1918 года, которые оказались большим подспорьем для немецких националистов и нацистов; и он не задается вопросом о том, нужен ли Германии жесткий или умеренный мир, и тем, стоит ли считать перевоспитание немцев безнадежной задачей, или же это не так. Этот обзор основывается на том факте, что нужно просто попытаться это сделать – всеми возможными средствами. От этого зависит будущее и мир во всем мире.