38

– Ты так и собираешься дуться всю поездку?

Я смотрела из окна туристического автобуса на расстилающиеся вокруг зеленые холмы и толстых курчавых овец, мимо которых мы проезжали. У всех овец на задницах были нарисованы краской пятна разного цвета. Мне хотелось улыбнуться, постучать пальцем по стеклу и спросить у Кена, что это означает. Он должен знать. Он действительно слушал все объяснения нашего гида.

Но я была слишком занята игрой в стерву.

– Я перестану дуться, когда ты перестанешь быть таким неромантичным козлом.

Я и вправду сказала это вслух. Я назвала Кена неромантичным козлом во время поездки по Ирландии, которую он оплатил всю целиком.

– Вау. Ясно. То есть я козел, потому что не хочу натрясти песок во всю свою одежду?

Я продолжала смотреть в окно.

– Это был самый красивый пляж, какой я только видела, а ты, блин, даже не захотел пройтись по нему со мной за руку, потому что не хотел насыпать песок в ботинки!

– Если бы я насыпал песок в ботинки, он попал бы в мой чемодан, а значит, он оказался бы везде. Нам же тут негде стирать, Брук. – Он произнес мое имя с тем же выражением, с каким говорят – балда.

Я повернулась к нему лицом.

– И дело не только в чертовом пляже. Ты не захотел подняться на верхнюю палубу парома и посмотреть со мной на за́мки, потому что был слишком сильный ветер.

– Да тебя вообще не должны были туда пускать. Тебя почти сдуло с той палубы!

– А в Лондоне ты не дал мне поносить свою куртку!

– Я говорил тебе: возьми куртку. Если ты не слушаешься, почему я должен страдать?

– А Стоунхендж, помнишь? Там среди развалин росли такие прелестные желтые цветы, а ты мне ни единого не сорвал.

– Брук, эти развалины были огорожены.

– Подумаешь, какая-то тоненькая веревочка. Никто даже не смотрел!