Я не сразу заметила, что ее соленые слезы капали на кафель. Черт! Только не здесь и не сейчас! Я подошла к ней, взяла в руки лицо и вытерла большими пальцами слезы. Ненавижу, когда плачут. Нельзя плакать, просто нельзя. Слезы до хорошего не доводят, алкоголь тоже.

      — Хватит лить слезы, пошли в комнату, заболеешь еще.

      Этих моих слов хватило, чтобы на минуту успокоить ее и вернуть в тепло.

      Не знаю, как с остальными, но меня холод всегда успокаивал. Все застывало на лице: эмоции, чувства. На холоде этого не замечают. Холод не преследуют.

      В гостиной свет шел только от телевизора, который показывал ситкомы или отечественные сериалы. На диване я раскидала подушки и клетчатый плед еще до прихода Александры. На стеклянном столике стоял сок и шоколадные конфеты. Вечером при свете плазмы тут было хорошо и эстетично, но не днем. Белый диван был в беспорядке, созданном из пледа и подушек, журнальный столик был завален едой для просмотра, на тумбе стояли диски, очки, пульты, колонки. Все это было ненужным и лишним, но таким уютным и нежным.

      Она рассказала все по порядку, от начала и до конца, как есть. Ее лицо после каждого предложения искажало невыносимую боль, которую она, как говорила, не могла передать словами. Но Саша передавала ее именно словами. И эмоциями.

      — Я никогда не думала, что отношения могут приносить такую боль. Я просто шла к тебе с выпивкой и сладостями, потому что очень хотела тебя увидеть и рассказать о некоторых новостях, — Саша шмыгнула носом и вытерла мокрые щеки салфетками, которые я ей достала. — Я шла по дворам в семь вечера, — сама знаешь, что уже темно, — и увидела две крутые тачки. Думаю, откуда в этом районе такие дорогие машины, и стала присматриваться. Лучше б этого не делала, — шатенка посмотрела на меня таким взглядом, который рассказывал мне все. — Артур. Он стоял с ней. С той, о которой клялся забыть. Он говорил, что любит только меня, что она полная сука и шмара. Просто целовал ее, как когда-то меня. Я решила разобраться, так как со стороны смотрелось это, будто эта курица на Артура налетела. Я подхожу, приглядываюсь, а он лапает ее. Я подохренела, если честно. Взяла ее за волосы, выкрутила руку и сказала ей все, что думаю. Припечатала ее пару раз лицом в капот его машины. Так когда я уходила, она меня развернула, порвала футболку, разбила почти все бутылки и стала наезжать, — только сейчас я заметила Сашину порванную и опухшую нижнюю губу и пару царапин на плече. М-да, женские драки никогда до хорошего не доводят. У меня задергался правый глаз. — Она меня ударила в живот и в губу. Ну я ее в ответ! Шпилькой на ногу наступила и в бедро ударила, — я рассмеялась в голос, а Саша со мной. — В общем, в пакете остались две целые бутылки: одной я разбила ему фару, а вторую почти всю выпила.

      — Да уж, пожалуй, приключений на улице сегодня хватит. Ну, а коли ты притащила полбутылки вина, у меня есть еще бутылочка. Все-таки такой успех нужно отметить. Или напиться, чтоб на время забыть весь этот ужас и этого урода.

      Время шло, а вино из бутылок выпивалось. Мы смотрели мелодрамы в слезах, комедии в диком ржаче, детективы с интересом, документалки с изумлением. Просто теряли (или проводили) время за телевизором. В конце концов, допивая последнюю бутылку, мы пришли к выводу, что все мужики — козлы, и прощенья им нет.

      — А твой Артурчик — самый настоящий урод! — подытожила я, икая. Красное вино в голову сильно не давало, но я чувствовала легкое опьянение.

      Я не помню, как мы заснули и когда, но точно помню свой сон. Он был такой реалистичный. Будто у меня были другие жизненные обстоятельства, другие цели и планы, другие люди. И я в нем была совершенно другая: не такая, как в реальности. Впрочем, про реальную себя во сне я конкретно забыла. Будто меня такой, какая я сейчас есть, и вовсе не существует.

***

      Игра в баскетбол смотрела на меня всегда с презрением, как и я на нее. Никогда не любила, никогда не играла, никогда не признавала. Помню, Илья жил баскетболом лет с семи, как только увидел игру на стадионе. Какие-то мальчики постарше играле на площадке в Школе Олимпийского Резерва, набивая мяч. Ну, а я как настоящая пятилетка (да еще и маленькая стервочка) ела сладкую вату и хмыкала. Ну не нравилось мне это. Для брата баскетбол был жизнью. И сейчас он им живет.

      Мы следили за матчем в спорткомплексе. Саша все пялилась на новенького баскетболиста из первого звена. Он был симпатичным, но явно не моим типажем: высокие четкие скулы, темные вьющиеся волосы и черные глаза. Телом он особо не отличался: высокий, худощавый, но немного рельефный.

      Как говорил Илья, эта игра за победу должна была вывести их в таблицу на соревнования высшего уровня — Высшая Лига. Что-то о ней я слышала, но мельком и далеко не своими ушами. Мне лишь говорили, что Высшая Лига — это очень крутой уровень мастерства, но я никогда не видела такой серьезной подготовки к районным соревнованиям.

      Мяч стучал об пол. Жуткий звук свистка и отвратительное скольжение кроссовок по полу. В ушах конкретно звенело. Я заткнула уши наушниками и включила какой-то плейлист. Забавно наблюдать за жестокими спортсменами на важной игре под «Паровозик из Ромашково» или какую-то японскую девчачью рок-группу. Ну или под Скорпионз и Киркорова. У меня даже поднялось настроение, и я поделилась этим с Сашей, которая не могла оторвать глаз от новенького. Кажется, он со второго курса журналистики, и, вроде бы, его зовут Жорик.

      — Тебе не кажется, что ты запала на него? — почти прокричала я, чтоб Вашенская меня услышала. Бывают же такие вопросы, которые нужно задать в самый неподходящий момент.

      — Кажется, да, — она с каким-то немым восхищением наблюдала за новеньким, почти не отвлекаясь от его движений. Я закатила глаза и цокнула. Обратив внимание на то, как Жора подмигнул Александре, я хихикнул и продолжила наблюдать.

      Гул в большом зале стоял невыносимый. Я не хотела отвлекаться от игры, так как желала понять всю суть баскетбола, но мне это было просто не дано.

      Я вышла из жуткого зала и зашагала в сторону фонтанчика. Пить и хотелось, и не хотелось одновременно. Я лишь мечтала отвлечься. На пару секунд или минут — не знаю. Но пришла я сюда только ради одного: поддержать Илью, своего родного человека, для которого эта и последующие игры будут очень важными. Родители вечно заняты и не могут ему сделать такой подарок. Но я же клялась быть всегда рядом.