Смирнов просто запихнул меня в свою машину и повез. Его совершенно не волновало, что он был пьян за рулем, что почти не соображал, что уже глубокая ночь. Но вел машину он ровно. Это меня немного успокаивало.

      Я не знаю, почему не проявила всю свою гордость и наглость. Может, не хотела, но, впрочем, сил у меня уже не оставалось, чтобы хоть как-то воспротивиться. Все же он был сильнее меня, поэтому первая попытка оттолкнуть его оказалась тщетной. Я применила мизерную порцию силы, чтобы попытаться убрать его от себя, и, пока я шла по лестнице, успела раза три споткнуться, а на ровном темно-синем кафеле сломать каблук моих перламутровых шпилек.

      На переднем сидении я не могла сидеть спокойно: постоянно дергалась, вертелась, мешала ему смотреть в зеркало заднего вида, даже совершала попытку накрасить губы (сама не знаю, для чего). Мне хотелось что-то делать, но не сидеть на месте. Спустя некоторое время я заметила тряску в руках.

      Я смутно помню, какой бред ему лепетала. Алкоголь будто унес мой разум далеко, будто мой мозг наблюдал со стороны за всем происходящим. Я понимала, что что-то говорила, но что — оставалось для меня загадкой.

      По всей видимости Смирнов привез меня к себе. Никогда бы не подумала, что он живет в двухкомнатной квартире. Всегда считала, что богатые мальчики живут в огромных особняках с прислугой и шикарным двором.

      Меня охватила тоска. Сначала пить было весело, ты забыла обо всем, что тебя тревожило и не давало спать, а теперь грусть и тоска напали, и уже совсем не весело.

      — Куда мы приехали? — спросила я, когда иномарка полностью остановилась возле подъезда двадцатиэтажного дома.

      Темный двор освещали фонари. Я не смела выйти из прогретой, теплой машины на улицу, где бушевал холодный ветер. От своих мыслей я вздрогнула. Я почти ничего не видела за стеклом, но мне и не особо хотелось. Я будто зависла, осталась в себе и не поспешила возвращаться в реальность.

      — Ко мне, естественно. А куда ты хотела? — с издевкой задал он мне вопрос. Я оторопела. А ведь действительно: куда я хотела? Дома меня никто не ждал, потому что там никого, в принципе, и не было. Куда-то идти — меня не ждут. В жизни всегда так.

      — Я хотела домой, к себе, в теплую постель, — закрыв глаза и положив руку на лоб, проговорила я уставшим голосом. Меня преследовали легкий тремор и головная боль. Никогда так ужасно я себя не чувствовала. Видимо вечеринки — не мое, хоть и появлялась я там редко.

      Я укуталась в куртку по-сильнее: из-за того, что машина больше не отапливалась, становилось холоднее. Как и в сердце. Если периодически не согревать леденеющее сердце, холод будет в крови вечно, и ничто не спасет.

      — Признайся, что ты хотела просто свалить от всех, а не домой! — Его слова были правдой, самой настоящей. Я хотела сбежать, а не уйти. Это было моей самой большой ошибкой — позволить ему понять меня.

      В машине мня ужасно шатало, головная боль мешала сосредоточиться на чем-то, а сейчас я чувствовала самый большой упадок сил, который вообще существовал в моем организме. Мне хотелось отключиться. Навсегда. Веки стали дрожать. Постепенно все мутнело и темнело. Я не знаю, что случилось потом, но меня кинуло из стороны в сторону, и я потеряла какую-либо физическую связь с миром.

***

      Проснулась я, когда на улице во всю силу лил дождь. Глазами я нашла электронные часы, которые показывали, что уже давно за полдень. Я сразу смекнула, что не у себя дома. Провалов в памяти я, к счастью, не обнаружила. Было легко, словно мой вес стал меньше, будто гравитация уменьшилась.

      Приятный свет шел от окна: небо затянуло серыми тучами, окна во всю стену снаружи были покрыты каплями, оставленные ливнем. Я любила дождь. Он всегда успокаивал. О снегопаде думать было еще рано, ибо зима в нашем городе начиналась примерно в середине декабря.

      Я встала со светлой постели, проигнорировав таблетку от головы на тумбочке и воду. Голова не болела, просто я еще не проснулась.

      Только сейчас до меня дошло, что на мне нет моей блузки и сковывающей юбки. Зеркало в спальне находилось напротив окон: оно было встроено в светлый дубовый шкаф-купе. Я оглянула себя. Косметика ужасно потекла по всему лицу, волосы выбились из укладки, а под глазами образовались жуткие синяки. На мне была белая кофта-реглан с оранжевыми длинными рукавами, прикрывающая большую часть моего уставшего тела.

      Ванная комната была смежной со спальней — это первое помещение, куда я попала, выйдя из спальни. Я умылась, оттерла с помощью мыла весь ужас с лица и постаралась освежиться, похлопав себя по щекам.

      С лица стекала ледяная вода, каплями падая на светлый мраморный кафель. Я чувствовала себя свежей и едва ли не новой. Из ванной я вышла в коридор, который в конце вел на кухню и параллельно в прихожую.