– А знаете, что мне ответил тогда Слава, когда я ему нарисовал подобную перспективу?

– Может я и небольшой знаток в физике,– сказал он, – но информационные потоки – это мое. Поэтому поверь мне на слово, у нас в стране бомбить уже нечем. А спутник, – Слава поднял голову и стал всматриваться в звездное небо, – может еще и летает… Но уже сам по себе.

– Слава, а почему ты не задвинул этот баллон какому-нибудь иностранцу? На городском рынке их пруд пруди. Как новейшую секретную торпеду, – не унимался я, – уж обошлись бы мы, как-нибудь, без «прыгающих» матрасов.

– Я секретами Родины не торгую, – пафосно ответил Славик.

– Стойте, стойте, – вмешалась моя жена, – недавно по местному каналу сюжет видела. Торговец корейской морковью на Кунавинском рынке попался при попытке переправить на родину корпус американской крылатой ракеты. Ведется следствие.

Славик поперхнулся глотком воздуха, лицо Наташи покрылось красными пятнами. Хотя это могли быть и отблески костра.

А меня озарило сомнение по поводу «секретов Родины». Я вспомнил нашего общего знакомого, который работал в конструкторском бюро автозавода и рассказывал, как они разбирают до последнего винтика новые импортные автомобили, купленные специально для этого. Так развивался наш Автопром. Кстати, в новостях я видел сходный репортаж: какой-то ежегодный международный автосалон, мировые автогиганты представили свои концепткары, автомобили будущего; и два молодых китайца в очечках и с блокнотиками в руках, буквально, упираясь носами в задние фонари, изучают их устройство. Эти блокнотики меня просто убили, я так и не понял в чем подвох. Какое время на дворе! Даже если официально нельзя фотографировать прототипы на автосалоне – что вряд ли, у них же в каждой пуговице по две видеокамеры должно быть встроено и сканер вместо молнии на ширинке.

Ладно, я отвлекся, возвращаюсь к Славику. То, что он не мог торговать секретами Родины, я не сомневался. Пионерско-комсомольское прошлое никуда не денешь. Правда, комсомол закончился на нашем призыве, а Слава с Натальей были младше нас лет на пять и они формально не успели. Но соответствующее родительское воспитание нельзя сбрасывать со счетов.

В общем, в свете полученной информации и последующей её обработки, я вновь почувствовал гул турбин за спиной. На этот раз Стелсы и Фантомы настигали нас. Это было еще более красиво, но финал тот же – бесформенные красные куски, величественно разлетающиеся по округе.

– Пошли, – решительно сказал я и потащил Славу к берегу. – Бери!

Я обхватил двумя руками нашу «боеголовку» с овального конца, Слава взялся за хвостовую часть.

– Несем наверх! – скомандовал я сухим командирским голосом. Что делать – на войне как на войне!

Мы с трудом вытащили баллон из байдарки и поперли вверх по склону в лагерь. Длиной он был чуть меньше метра, и если бы пара лишних сантиметров в толщину или длину, его просто было бы невозможно уложить в байдарку – шпангоуты не позволили бы. Славе повезло! Да нет. Это мне повезло, иначе моя байдарка уже лишилась бы одного шпангоута – «два глаза – роскошь».

– Если мы от этой железяки быстренько не избавимся, к концу похода у вас у обоих будет грыжа, – сказала моя жена, глядя на наши бледные лица жадно хватающие воздух.

– Грыжа – это самое приятное, что нас ожидает. Вообще, надо было сразу сдаваться местному «Аниськину», – сказал я. – Слава, бери фонарь, свети.

И я начал сантиметр за сантиметром исследовать блестящую поверхность нашей «красавицы». Видеть я почти ничего не мог – отблески костра, и луч фонарика генерировали на поверхности баллона невероятную игру света, все мои компаньоны стояли вокруг и любовались ею. А я кончиками пальцев пытался обнаружить хоть какие-нибудь изъяны на поверхности.

– «Маде ин уса» ищешь? – догадалась моя жена.

– Ищу, – сказал я, судорожно вспоминая, было ли на автомате Калашникова в армии надпись «маде ин уэссэсэр».

У Славы спрашивать было бесполезно – он не служил.

– С грыжей я ошиблась, – сказала жена. – Нас ждет умопомешательство. Андрей, пошутила я с продавцом корейской моркови.