Еще бы мне не согласиться?! Ветер стих в парусах. Мертвый штиль стоял в комнате! И только гомерический хохот Павла Петровича сотрясал ее стены.
Каюсь, хотел эффектно завершить свой роман. Собрать всех в столовой зале и устроить, так сказать, прощальный обед. Выкатить к столу все восковые фигуры (сегодня был как раз четверг). За стол бы их всех, конечно бы, не усадил (их в чулане сотни две скопилось!), но кого-нибудь я бы сумел между героями своего романа втиснуть. А остальные за официантов бы у нас были. И, нет, убийцу на иудин стул не усадил. Он бы у меня сам на него сел, раскаявшись!
И Ваське я, Павел Петрович не соврал, звонил, чтобы он приехал, но, разумеется, не для того, чтобы он комнату парусную «починил». Все деньги свои я на серьезные разговоры с Михеичем истратил, а с теми двумя тысячами долларов, понимаете сами, что произошло! Вот и попросил Ваську денег привезти на обратную дорогу.
Васька сейчас вокруг дворца ходит — и меня материт. Во дворец его не пускают.
И вдруг я понял, почему стих ветер в парусной комнате!
— Павел Петрович, простите меня за эту главу. — И я на мелкие кусочки порвал свои мерзкие листочки — и тихо проговорил: — Князь Николай Андреевич верно сказал Порфирию Петровичу: «Ни страхом, ни любовью — ничем нельзя устрашать». — И стены парусной комнаты наполнились ветром!
Вот теперь я действительно знал, кто приказал зарезать двадцать пять русских фельдъегерей — фельдъегерей генералиссимуса!
Глава одиннадцатая
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…
— Ваше благородие, — закричал ямщик, — лошади пали!
— Да чем же, скотина, ты их напоил? — И пудовым фельдъегерским кулаком в морду ему, бестии!
А тут три всадника — откуда ни возьмись. И первый всадник, видно главный, даже не спешиваясь, усмешливо — фельдъегерю:
— Зачем же с человеком так — сразу в морду? Нешто он виноват? — И своим людям: — Помогите им. — И те, двое, тотчас из седел — на землю и, держа одной рукой в поводу лошадь, а второй, уже привычно, — поддых ямщику и фельдъегерю ножиком — и так быстро, что и не углядишь, если мимо едешь.
Мало ли чего с человеком в дороге случается, из-за чего он вдруг осел?! Пьяные, поди. Да и с лошадками своими черт знает что натворили. Вон они на снегу лежат. Хорошо, что добрые люди нашлись. Пьяных в сани уложили, шубами укрыли, чтоб не замерзли.
А лошадки что? Уже встают!
— Отвезите их, — кричит добрый барин своим людям, — в сторожку. Пусть проспятся!
Невдомек мимо проезжающему, что бесы, а как их по-другому назвать, свое черное дело творят.